Крым. И я там был - страница 8

– Значит, внимайте внимательно и сосредодроченно, опарыши – хрипит пузан, – что бы к вечеру, перед отбоем, все как один, сука, были выбриты и сверкали своими пубертатными подбородками, как мои наливные яйца. Если вдруг, кто-нибудь забьёт на это дело, побрею его вафельным полотенцем. Это понятно?

«А сам-то, чушпан эстрогеновый, ни разу не бритый, падла» – после справедливо галдели парни.

– Да, – вопит неизвестный герой из последней шеренги.

– Манда! – выпаливает пузан. – Оставь это слово на гражданке, сынок! Кто эта кошачья отрыжка? Кто это сказал?

Гробовое молчание. Мичман делает второй заход на обход.

– Внимание! Общая команда «сесть»! – командует он.

– Вста-а-а-а-ть!

– Сесть!

– Вста-а-а-а-ть!

– Сесть!

– Спрашиваю ещё раз. Кто это сказал? – орет пузатый.

– Это я, – слышу сзади.

– Служить дахуйа! Вышел из строя!

Бедолагу буквально выталкивают из строя. Пухлый тут же начинает отвешивать ему отцовских наставлений, разъясняя, мол «браток, в армейке другой сленг и быт». Закончив педагогический нецензурный урок, возвращаемся в холл за вещами и тут же строимся рядом с автобусом, уготованным для нашей дальнейшей переброски в аэропорт.

В автобусе, мать его, как по иронии судьбы, сломан кондиционер, ввиду чего, он очень стремительно наполняется ароматом мужских сальных желез, вкупе с выветриваемым до сих пор перегаром. В автобусе стоит настолько сильный фан, словно едут не молодые призывники, а компания самцов горилл, у которых началось обострение в брачный период, при острой диарее. Вонь присутствует, настроение отсутствует.

Kazan International Airport был последним чек-поинтом, перед отправкой на полуостров. Задержка рейса ещё на час. Ребята нервничают, то и дело, выбегая перекурить небольшими группами, пока мичман атакует местные забегаловки и кофе-автоматы. Хвала Господу, наш полёт был на гражданском боинге. Эконом-класс, в котором мы отсиживали наши, уже по прошествии двух часов, квадратные точки–G. Хорошие и молоденькие стюардессы, в обтягивающих юбках на высоких каблуках и не поддельным запахом женщин; мы, уже успевшие одичать буквально за каких-то пару дней, под которыми давно пора мыть полы, ввиду обильного слюновыделения и спермотоксикоза, агрессивно-голодными взглядами разглядывающие стюардесс. Остальной контингент – гражданские. Они – отдыхать, мы – защищать. Каждому свое.

С посадочным местом повезло. Весь полёт смотрел в замёрзшее окошко, неугомонно разглядывая ландшафты нашего необъятного и могучего Отечества. Облака. «Перистые, перистые, слоистые, кучевые…» – в памяти всплывают какие-то отрывки уроков географии 7–го класса. Все пассажиры сидят с открытыми ртами, перманентно прочищая ушные раковины от резкого перепада давления воздуха в салоне. Продолжая пялить в окно самолёта, ощущаю резкий перепад настроения, который сигнализирует о непонятных мне дискомфортных позывах моего внутреннего эмоционального состояния и в то же время, наполняя чем-то достаточно непривычным мне ощущением.

Я ловлю себя на мысли, о новом этапе в моем непонятном пубертатном жизненном цикле. Об окончании учёбы и спонтанным решением пойти служить. О новых горизонтах и возможностях, которые уже, возможно, поджидают меня в дальнейшем. Размышляю о том, какой будет служба, кто будет составлять моё окружение на ближайшие триста шестьдесят пять дней. Задумываюсь, почему некоторые из товарищей, так отъявленно и уверенно, пытались отговорить от службы и переиграть ситуацию с повесткой. Сентиментальное состояние семимильными шагами плотно наполняет мой молодецкий разум, ввиду чего начинаю теряться в пространственно-временном континууме.