– Ну… – протянул Пит, – крыс не одинаковое количество в вольерах, но скоро будет приближаться к тому.
– Хм-м, – раздраженно откашлялся Джон.
– Но, возможно… – рассуждал будущий психолог. – Возможно, это не является краеугольным камнем.
– Условия…
– Нет, иерархия, – уверенно добавил Пит. – Иерархия как катализатор развития и сдерживающий элемент. То есть до какого-то момента иерархия – это прогресс, а после некоего переломного момента – это сдерживающий фактор, который начинает процесс разрушения популяции через разрушение социума…
Попытка номер двенадцать была на грани вырождения популяции. Джон отобрал десять здоровых особей и пересадил их в другой вольер, предоставив им первоначальные условия: вода, еда, сено-солома, пустой вольер. Но крысы в буквальном смысле разбежались по углам и, привставая на задние лапки, внюхивались и вслушивались в окружающее их пространство. Но даже убедившись в том, что опасности нет, они не спешили навстречу соплеменникам. Наоборот, они разбегались как можно дальше друг от друга, чтобы никак не пересекаться на жизненном пространстве.
Джон в замешательстве наблюдал за таким поведением в двенадцатый раз, и в двенадцатый раз он не понимал, что происходило с его крысками.
– Понимаешь, Пит, у меня полное впечатление, что они способны помнить и передавать не только опыт своей жизни, но и предыдущий опыт предков.
– Почему бы и нет! – удивился Пит.
– Почему бы и нет? – удивился Джон. – Потому что это грызуны. Пусть и высокосоциализированные животные, но все-таки животные, понимаешь?
– Понимаю.
– Если мы предположим, что животные способны каким-то образом передавать информацию из поколения в поколение, знаешь, куда мы придем?
– Нет, не знаю… Хотя погоди, нам придется отказаться от мяса насовсем, потому что есть высокосоциализированных животных, у которых есть самосознание, будет верхом кощунства.
– Да я не об этом, – Джон задумался, – хотя и об этом тоже. Однако представляешь, если муравьи понимают, кто они, что они, зачем они, что они делают. А мы считаем, что их организация строго рефлекторна…
– М-да… – задумчиво произнес Пит. – А наше собственное поведение тоже во многом рефлекторно.
Джон и Пит стояли у вольера со спасенными крысами и удивленно таращились на них так, словно видели их в первый раз. Крысы разбрелись по разным углам и стали устраиваться поспать.
Два вольера, расположенные практически впритык друг к другу, содержали примерно равное количество грызунов, а также еды, воды и всего остального. И в одном вольере жизнь бурлила, крыски осваивались и обустраивались, и их деятельность сопровождалась непринужденным шумом: возней, шуршанием, писками. А в другом вольере жизнь словно бы застыла. Крысы, хотя и продолжали жить, словно боялись произвести лишние телодвижения, воспроизвести лишний звук, лишний раз выйти из своего укрытия. Ни тем, ни другим крысам ничего не угрожало, и по факту они находились абсолютно в одинаковых условиях, но их поведение разнилось кардинально.
Гипотеза о том, что если восстановить первоначальные условия для крыс из уже разрушенной крысиной цивилизации, то крысы начнут развитие новой популяции, разбивалась вдребезги. Крысы из вымирающего вольера продолжали придерживаться модели выработанного в прежней колонии поведения даже при условии исчезновения условных угроз в виде агрессивных сородичей и покосившегося социума. То есть опасности нет, давления крысиной иерархии нет, наличие еды-воды-места сохраняется, но крысы не возвращаются в первоначальное состояние и не продолжают развитие популяции. Для того чтобы крысы начали размножаться заново, надо было взять «новых» крыс из лаборатории и посадить их в новый вольер. С новыми-старыми условиями, чтобы на выходе получить уже известный результат. И это вносило еще большую неразбериху в течение эксперимента, потому что, по идее, ожидаемый результат можно было получить от крыс, которые уже однажды прожили цивилизационный процесс, а не от новых крыс. Но все выходило ровно наоборот: старые крысы не размножались, а новые приходили к уже известному результату.
