– Что, опять письменно?! – снова вскочил со своего кресла Хуго Бобоне.
– Разумеется, брат Хуго, – улыбнулся ему кардинал-епископ. – Разумеется, письменно.
– И опять всё с самого начала?!
– И опять всё с начала.
– Я прошу прощения, ваша милость, – поднялся со своего места Ценцио Савелли. – У меня есть другое предложение.
– И какое же? – повернулся к камерарию Октавиано Паоли.
– Согласно оглашённым результатам, наибольшее число голосов набрал брат Йоханнес. Так?..
– Да, так. Десять голосов. Десять из двадцати двух. Это далеко до двух третей.
– Да-да, я понял. Я как раз и предлагаю… – Ценцио Савелли на мгновенье задумался. – Я предлагаю проголосовать персонально кандидатуру Йоханнеса из Салерно. Проголосовать простым голосованием. Прямо сейчас!
– Да, но…
– Нас здесь двадцать два выборщика, – перебивая кардинала-епископа, продолжил камерарий. – Две трети голосов от двадцати двух – пятнадцать, нетрудно сосчитать! Если за Йоханнеса проголосует пятнадцать человек… ну, или больше, понтифекс будет избран!.. И никакого нарушения канона Вселенского собора!.. – напрягая голос, чтобы перекрыть вновь зашумевший зал, воскликнул Ценцио Савелли. – Всё законно!.. Всё законно и справедливо!.. И никакой писанины!
– Верно!.. – послышались выкрики с мест.
– Правильно предлагает!..
– Не нужна нам эта писанина!..
– Голосовать Йоханнеса!..
– Фпафи Гофподи! Только не пифменно!..
– К порядку! К порядку, миссери! Послушайте старшего!..
Октавиано Паоли колебался. Ища поддержки, он оглянулся на Петро Галлоциа, но кардинал-епископ и сам выглядел растерянным. Тогда Октавиано взглянул в дальний конец зала, где сидел Лотарио Сеньи. Племянник, явно желая привлечь внимание своего влиятельного родственника, делал какие-то жесты: разводил руки в стороны, как будто растягивая между ладонями моток пряжи.
– Хорошо!.. Хорошо, миссери!.. – Октавиано Паоли поднял руку. – Я, в целом, готов согласиться с предложением нашего уважаемого камерария, но… Но давайте не будем торопиться! Я всё же настаиваю сделать небольшой перерыв, чтобы мы все… э-э… чтобы мы все могли успокоиться и принимать решение более взвешенно! Миссери! Мы с вами выбираем Великого Понтифекса! Я напоминаю вам о той ответственности, что лежит на наших плечах! Наш выбор должен исходить от ума и от сердца!
– кардинал-епископ приложил ладонь к груди, – Но отнюдь не быть продиктован поспешными порывами… э-э… замешанными на эмоциях!.. Поэтому, миссери, я объявляю перерыв!
На этот раз возражений не последовало. Сторонники Орсини-Савелли были вполне удовлетворены. По их довольным лицам было видно, что они уже фактически празднуют победу.
К Октавиано Паоли подошёл Лотарио Сеньи.
– Всё хорошо, ваша милость! Всё замечательно.
Пожилой кардинал с сомнением посмотрел на своего племянника.
– Ты полагаешь?
– Да, ваша милость! Савелли ликуют. Они даже не станут сейчас особо готовиться к голосованию, полагая, что победа у них в рукаве.
– А разве не так?
– Нет, ваша милость, – замотал головой Лотарио. – Совсем не так! Я же вам говорил, что у меня есть веский довод против брата Йоханнеса.
– И ты… И ты его выскажешь? Когда?
Лотарио заколебался.
– Полагаю… Нет, не будем торопиться. Для начала мне надо переговорить с ним.
– С Йоханнесом?!
– Да, – кивнул Лотарио. – С Йоханнесом. Я дам вам знать, ваша милость. Я поговорю с ним и дам вам знать.
– Ладно, мой мальчик, – медленно произнёс кардинал-епископ. – Полагаю, ты знаешь, что делаешь…
