– Именно! – ткнул пальцем в сторону секретаря понтифекс. – Именно…
– И что, вы уже наметили кого-нибудь на эту должность?
Иннокентий покачал головой.
– Пока нет. Но склоняюсь к тому, чтобы отдать её в руки нашим заклятым друзьям. Орсини или Савелли. Пусть они грызут эту кость, пока не подавятся. Надеюсь, это послужит им малым утешением после провала на выборах… Кстати, я просил тебя составить новый текст присяги Верховного Сенатора. Ты сделал?
– Точно так, святой отец, – поклонился капеллан. – Текст готов. Принести?
– Да. Давай.
Хугулино нырнул за штору и тут же вернулся, неся перед собой исписанный лист бумаги.
– Вот, святой отец. Читать?
– Не надо, – понтифекс протянул руку. – Дай, я сам.
Он принял у секретаря документ и, бегло проглядев, небрежно кинул на стол.
– Плохо! Плохо, брат Хугулино! Никуда не годится!.. Ты не присягу на верность составил. Ты составил дружеское послание от одного уважаемого дона другому. Как тут у тебя?.. – Иннокентий вновь придвинул к себе бумагу. – Проявляя благорасположенность и всемерное уважение… А?! – он недоумённо посмотрел на секретаря. – Это что?!.. Или вот, дальше… По мере сил и возможностей соблюдать интересы Святого Престола… Ну?! По мере возможностей! Это же ни в какие ворота не лезет!.. Так… – понтифекс встал и, обойдя стол, приблизился к стоящему с виноватым видом Хугулино. – Садись, пиши, – Иннокентий указал капеллану на своё место. – Садись-садись! – видя нерешительность Хугулино, подтолкнул он. – Привыкай. Авось когда-нибудь сам станешь Великим Понтифексом… Шучу… – он дождался, пока секретарь умостится за столом и возьмёт в руки перо. – Готов?.. Пиши… Я, Верховный Сенатор города, клянусь… что отныне и навсегда буду верен тебе… моему господину, папе Иннокентию. Моему господину! Ты понял меня, Хугулино?! Моему господину, а не: «проявляя благорасположенность»! Ясно?! Записал?.. Пиши дальше… Ни делом, ни помышлением… я никогда не буду способствовать тому… чтобы ты потерял жизнь… или здоровье своё… или коварным образом в плен был захвачен… Всё, что ты мне лично доверишь, я никому не открою к твоему вреду… Успеваешь?.. Пиши… Я буду предотвращать твой ущерб, если узнаю о нём… если же не буду иметь к тому возможности, то уведомлю тебя лично… либо письмом, либо через верных посланных… Далее… По мере сил… Хм… по мере сил… Да! По мере сил и разумения моего. Именно!.. По мере сил и разумения моего я буду помогать тебе в охранении папства… и прав Святого Петра, которыми ты обладаешь… и в возврате тех, которых ты не имеешь… и возвращённое тебе против всего света защищать буду… А именно: базилику Святого Петра… город Рому… Трастёвере… Остров… замок Кресцёнтиев… храм Святой Марии с Ротондой… гавань Остию… имения в Тускулуме… монеты… почёт и достоинства города… – понтифекс на мгновенье задумался, – и вообще все права и преимущества как в городе, так и вне его… – Записал?.. Так, теперь ещё… Кардиналам… и состоящим при твоём и при их дворе… когда они будут приходить в церковь, оставаться там и возвращаться назад… я ручаюсь за полную их безопасность… Клянусь добросовестно и верно исполнять всё сказанное… И да поможет мне в том Бог и Его святые Евангелия… Есть?.. Ну-ка, прочти…
Хугулино, отложив перо, встал и, подняв перед собой лист, торжественно, как будто это он сам присягал папе, прочитал написанное.
– Хорошо! – выслушав, одобрил понтифекс. – То, что надо! Перепиши набело и сделай несколько копий… Хотя нет! Постой! – он пощёлкал пальцами. – Не спеши. Давай я завтра ещё раз посмотрю и, если надо, поправлю.
