– Именно! – кивнул Иннокентий. – Именно! Я рад, что… что вы меня правильно поняли, дон Папарони. Осторожность и здравомыслие – вот то, к чему я вас призываю… Может, мне помочь вам с охраной? Хотя нет!..
– понтифекс покачал головой и поморщился. – Это будет, наверняка, неверно истолковано. Даже в этом я не в силах помочь вам, дон Папарони. Поэтому остаётся одно – осторожность… Здравомыслие и осторожность… – последнюю фразу Иннокентий произнёс уже отвлечённо, беря в руки отложенный при появлении сенатора свиток. – У вас будет ещё что-нибудь ко мне, дон Папарони?.. Нет?.. Альберт! Проводи дона сенатора. Всего вам наилучшего, дон Папарони! Храни вас Господь! И передайте моё благословение супруге вашей, благородной донне Роксане!..
Дон сенатор, пятясь, задом выдавил дверь и, сопровождаемый майордомом, покинул кабинет. Понтифекс дождался, пока в приёмной затихнут шаги, после чего негромко позвал:
– Хугулйно!
В соседней комнате скрипнул отодвигаемый стул и в кабинет, раздвинув шторы, закрывающие дверной проём, шагнул высокий худощавый мужчина с заострённым по-птичьи, бледным лицом – двоюродный племянник Иннокентия Хугулйно Сеньи, назначенный капелланом, то есть личным секретарём понтифекса, буквально на следующий после памятного консисториума день.
– Да, святой отец.
– Всё слышал?
– Да. Всё.
– Как думаешь, с него достаточно?
– Думаю, святой отец, не помешает ещё раз как следует припугнуть. А то эти Папарони… Знаю я их: упрямые, что бараны.
– Ну что ж, – Иннокентий задумчиво огладил бородку, – припугни. Лишним не будет… Опять камнями?
Хугулйно покачал головой.
– Нет. Думаю, теперь следует подослать кого с ножом. Плащ ему, к примеру, порезать. Чтоб на него холодком смерти повеяло. Чтоб обделался от страха.
Понтифекс усмехнулся.
– Холодком смерти, говоришь. Ну-ну… А не рискованно? Папарони, наверняка, охрану сейчас свою усилит. Трудновато будет к нему подобраться. Особенно так, чтоб не схватили.
Капеллан пожал плечами.
– Ну, тогда можно стрелой. Из арбалета. В окно. Чтоб перед носом пролетела.
– А это идея! – щёлкнул пальцами Иннокентий. – Это идея! Только тогда не в окно, а прямо на улице. Чтоб свидетелей побольше было… Шляпу ему, к примеру, прострелить. А то уж больно он шляпой своей кичится. Денариев сорок, поди, за неё выложил. Найдётся у тебя такой умелец, чтоб шляпу ему попортить?
– Найдётся, – улыбнулся секретарь. – И не один. Брат Орландо, к примеру. Тот, что из Файфолийского монастыря пришёл. Он из короткого арбалета со ста шагов в голубя попадает.
– В летящего? – задрал бровь понтифекс.
Хугулино рассмеялся
– Скажете тоже, святой отец! Да если б в летящего, сидел бы он тогда в монастыре! Как же! Да он бы уже давно к какому-нибудь синьору в охрану нанялся. Причём ещё бы и покапризничал – к какому идти, поскольку синьоры за него волосы бы друг другу повыдирали!
Теперь уже в ответ рассмеялся Иннокентий.
– Волосы, говоришь! Ну-ну… Ладно, давай действуй. Только смотри, осторожно. Не дай Бог, не попадитесь охране.
Капеллан, вновь став серьёзным, согласно наклонил голову.
– Разумеется, святой отец… Вы позволите вопрос?
– Да, конечно. Спрашивай.
– Вы уже наметили кого-нибудь на замену Папарони? Понтифекс внимательно посмотрел на секретаря.
– Ты полагаешь, Хугулино, что я впредь буду назначать Верховного Сенатора?
– Н-ну да… – удивился капеллан. – А разве нет?
Иннокентий медленно покачал головой.
