– А вы как думали? Предложение носит отнюдь не формальный характер. Балтия, объективно, легкая добыча. У нас нет технических умов Силезии, военной мощи Империи или выгодного расположения Фоморов, к которым без морских или облачных лоцманов ни один флот не сунется. Смею напомнить, что в славной истории нашей страны иностранные армии задерживались здесь только по двум причинам…
Амелия удивленно вскинула бровь, и канцлер продолжил:
– Из-за красоты местных девушек и отличного ячменного пива. Так что у вашего Светлейшества есть только два варианта, – в кабинете вновь повисла хорошо срежиссированная театральная пауза, сопровождаемая недовольным пофыркиванием княжны.
– Либо вы принимаете предложение вооруженных до зубов республиканцев, но при этом теряете не только свою честь, но и независимость государства, либо обращаетесь за помощью к единственной державе, способной остановить наглые дерзновения Буревестников. Одно ваше слово и наши союзники из Островной Империи пришлю свои дредноуты к балтийским берегам.
Воздух в кабинете можно было резать. Мари зыркала из своего угла поочередно на всех участников судьбоносной встречи и пыталась вписать в вырисовывающуюся картину труп посла и разгуливающего на свободе механикуса. По всему выходило, что игра намечается крупная, и ей, герцогине Эльмпт, надо очень постараться, чтобы выжать из надвигающегося катаклизма максимальную выгоду. Тишину нарушила Амелия:
– Девушки и алкоголь, говорите? – задумчиво княжна прикусила длинный розовый ноготок. – Что ж, это легко устроить! – усмехнулась наследница и подмигнула Мари. Фрейлине отчего-то совсем не понравилось выраженье лица подруги.
– Распорядитесь пригласить почетных гостей на сегодняшний маскарад в честь открытия нового вокзала и удвойте количество пива, вина и крепких напитков. А вы, миледи Эльмпт, наденьте ваше лучшее платье и готовьтесь к помолвке. Колченогий старикан хочет знатную балтийку? Что ж, он получит настоящую герцогиню, третью в очереди на янтарный престол!
Самообладание покинуло Мари. Побледнев от возмущения, фрейлина вскочила, переводя возмущенный взгляд с канцлера, на княжну, с Тени на Микаэля. Рихард тщетно прятал в усы довольную улыбку, Амелия скалилась удачному решению, гвардеец растерянно моргал, не зная, что предпочесть – радость за сохранность возлюбленной или грусть от потери несостоявшейся невесты. Старшая фрейлина осуждающе качала головой, с такой силой впившись в чашку, будто хотела откусить кусок фарфора.
Мари прикрыла глаза, мысленно отсчитывая три вдоха, и натянула на хорошенькое личико гримасу максимального почтения и принятия уготованной судьбы. Вот только в голове ее билась одна единственная мысль: «Предали! Ее снова предали! И кто? Самый близкий человек во дворце! История повторялась – сначала родной отец, а теперь дуреха, которую до этой минуты она считала подругой!»
– Хорошо, ваше Светлейшество! – фрейлина присела в максимально глубоком книксене, добавив про себя: «Только вы забыли, что у любимой заводной куклы есть мозги и пара тузов в рукаве!»
*
После разговора в кабинете дворцовые стены казались девушке каменной тюрьмой. Сам воздух в этих длинных коридорах и затененных портьерами залах был затхлым, отравленным, оседая в легких тяжелой пылью. Масла в огонь пылающего негодования Мари добавил канцлер Рики, задержавший ее сразу после беседы:
