Кто брал Рейхстаг. Герои по умолчанию... - страница 30

Но до той – главной, бесповоротной, окончательной победы было ох как далеко. К весне 1942 г . наступательный потенциал Красной Армии, выложившейся в битве за столицу, был еще слабоват. На северо-западном и, в частности, на Вяземском направлении бои в основном приняли затяжной позиционный характер. Все наступательные операции под Харьковом, Ленинградом и Ржевом провалились с колоссальными потерями. Последняя, под кодовым названием «Марс», проводившаяся Г. Жуковым в районе Ржева и Сычевки с 24 января по 15 декабря 1942 г ., по своим масштабам, количеству задействованных войск и танков была равна операции «Уран» во время Сталинградской битвы. Но по результатам сравнялась с ней только в количестве потерь.

Что касается южного направления, то там немцы сами перешли в мощное наступление, стремясь как можно скорее выйти на берега Волги. В эту тяжкую пору нового вынужденного отступления Сталин решил в очередной раз, да посильнее, подстегнуть советского солдата. По его инициативе нарком обороны СССР подготовил приказ за номером 227. Под угрозой самой суровой кары он требовал до последней капли крови защищать каждую позицию, каждый клочок земли. «Подбадривание» страхом (штрафбатами, заградительными отрядами, виселицами для собственных солдат) больших успехов ни в обороне, ни тем более в наступлении не принесло. Оно лишь в очередной раз обеднило тактику, понуждая командиров «упираться рогом» даже там, где выгоднее было отойти на более выгодную позицию для обороны или, скажем, для удара в обход. Собственно, немцы так и поступали. А наши ветераны потом долго вспоминали свою войну, в основном примерно так: «Фрицы на высотке, мы – в болоте; они – в укрепленном населенном пункте, мы – в чистом поле». Соответственно этому пядь родной земли на передовой обходилась бойцам дополнительно пролитой кровью и новыми «похоронками» домой. Так потом и сложилась очень неприятная и потому засекреченная Советской властью арифметика Великой Отечественной войны. По ее окончании сам Сталин лимит наших безвозвратных боевых потерь определил в «7 миллионов человек». По высшей математике Вождя – примерно столько же, сколько потеряла армия противника. Но на Восточном фронте, то есть против Красной Армии, потери вермахта составили 2,8 млн. Таким образом, даже опираясь на расчеты Вождя, но отбросив его «милое лукавство», получается: на одного немца – два с половиной наших…

К счастью, таранным разменом, расстрельными приказами и лобовой тактикой дело не ограничилось. После тяжелых уроков первых месяцев войны, и особенно в ходе битвы под Москвой, в командирской среде Красной Армии худо-бедно, но все же постепенно стало укореняться стремление действовать не навалом, а «по уму».

Забегая немного вперед, следует в этой связи напомнить, что сам Сталин данное качественное изменение не оставил незамеченным. Правда, по-своему, по-сталински. 6 марта 1943 г . он произвел себя в маршалы Советского Союза, а советская пропаганда провозгласила его «величайшим стратегом всех времен и народов».

На Северо-Западном фронте благая тенденция по налаживанию нормального управления войсками четко обозначилась еще в середине октября 41-го, когда в частях и соединениях шла усиленная подготовка к контрнаступлению под столицей. Понимание того, что действовать дальше, не ведая точного расположения целей, не только малоэффективно, но и гибельно, наконец-то пошло по команде сверху вниз. Об этом, в частности, свидетельствовал поступивший в 27-ю армию приказ о формировании специальной службы артиллерийской разведки. Ознакомившись с имеющим прямое к нему отношение документом, начальник всего пушечного хозяйства армии Николай Михайлович Хлебников сразу же подумал о лейтенанте Иванове. Бывший топограф, толковый, инициативный, испытанный в бою командир. Пожалуй, более подходящей кандидатуры и не сыскать.