Мальчик никак не отреагировал на слова матери. Я смотрела на него во все глаза.
– Вы боитесь, что его заберет психиатрическая перевозка? – напрямую спросила я. Вдалеке уже слышались завывания сирены «Скорой помощи», и на дипломатию совершенно не оставалось времени.
Киприанова кивнула, и по щекам ее побежали слезы.
– Они не понимают… не знают, как с ним нужно обращаться. Ему там будет плохо. Он ни разу не ночевал один. Простите меня, Женя, что я сваливаю на вас свои проблемы… но у нас с Темой больше никого нет. Особенно теперь, когда Иннокентий Петрович умер…
Полиция прибыла, когда медики укладывали потерявшую сознание Киприанову на носилки. На шею женщине надели фиксирующий воротник – похоже, у Елизаветы была травма позвоночника.
– Повезло дамочке, что у нее иномарка, – громко заявил немолодой доктор. – Если бы ехали в «Жигулях», побились бы в хлам. Помнишь, Валь, как на той неделе?
Меня слегка покоробила бесцеремонность этого местного Гиппократа, но не сильно. Всем профессионалам в той или иной мере свойственен некоторый цинизм, это нормально. Лишь бы дело делал…
Мальчик самостоятельно выбрался из машины и теперь стоял на шоссе, глядя, как его мать грузят в машину «Скорой помощи».
– Кто свидетель ДТП? – строго спросил молоденький сержант.
Я объяснила, что не видела сам момент аварии, и кратко рассказала, что тут произошло.
– В какую больницу ее забираете? – на минуту оторвавшись от протокола, крикнул сержант эскулапу.
– В восьмую! – отозвался тот.
Я обернулась посмотреть, как там мой клиент, которого я изо всех сил должна охранять, вместо того чтобы решать чужие проблемы. Иван смирно сидел в «Фольксвагене». Кстати, из машины он за все время так и не вышел, помочь не предложил и даже не поинтересовался, что же случилось с хозяйкой приема, на котором он так приятно провел время. Я вздохнула и задумалась о том мгновении, когда посажу иностранца в самолет. Поскорее бы…
В этот момент от машины послышались дикие, нечеловеческие крики. Я обернулась. Артем отбивался от доктора.
– В чем дело? – Я подбежала к мальчику. Теперь я отвечаю за него.
– Я всего лишь хотел его осмотреть! Выяснить, нет ли травм! А этот псих на меня накинулся! В жизни такого не видал, – обиженно пробормотал врач, прижимая ладонь к носу, с которого капала кровь.
– Я не псих! – впервые за все время подал голос Тема. После чего всунул в ухо выпавший наушник и беззвучно зашевелил губами.
– Что это с ним? – с подозрением спросил доктор, косясь на Артема.
– Не обращайте внимания. Мальчик со странностями. Аутист или что-то вроде того. Сейчас я его увезу отсюда.
Врач скорбно покачал головой:
– Несчастная мать… Правильно говорят – богатые тоже плачут!
Я едва подавила гнев. Тоже мне, социалист, нашел время для своих теорий!
– Как вы думаете, мальчик не пострадал? – спросила я врача.
– В полном порядке ваш аутист, – злобно отозвался врач, промокая разбитый нос стерильной марлей. – Вон как меня звезданул! Знал бы, что тут такое, – психоперевозку бы вызвал!
Следовало признать, что Елизавета оказалась совершенно права. «Скорая», завывая сиреной, устремилась в сторону Тарасова. Артем даже не обернулся.
– Сержант, мы можем ехать? – поинтересовалась я.
– Почему же нет? – удивился тот. – Дамочка в машине была одна, не считая несовершеннолетнего сына, самой аварии вы не видели… Езжайте, только протокол подпишите.
Я расписалась и направилась к своей машине. Артем стоял столбом. Пришлось вернуться.
