– А в чем? – спросила я, уже начиная догадываться, к чему идет дело. Нет, только не это!
– Сегодня звонила Клавочка, рассказала, как вы привезли Тему… Он непростой мальчик, совершенно не идет на контакт. А у вас так ловко получилось доставить его домой! Клавочка говорит, вы Теме понравились.
– Да ну? – удивилась я, вспомнив вчерашнее.
– Он так редко проявляет интерес к людям! Собственно говоря, Тема не общается ни с кем, кроме меня, Клавы, моего бывшего мужа и еще учителя математики, Федора Ивановича. Мальчик даже с дедом не мог найти общий язык – так, иногда в шахматы играл, и все… А вы ему понравились!
И Киприанова светло улыбнулась. Я уже поняла, что больной мальчик составлял весь смысл существования этой женщины, и поежилась. Отказать ей будет крайне трудно…
– Чего же вы хотите от меня? – прямо спросила я.
– Я прошу, чтобы вы отвезли моего сына к его отцу, моему бывшему мужу, – сказала Елизавета и, увидев выражение моего лица, быстро добавила: – Разумеется, я вам хорошо заплачу. Сколько скажете.
Я задумалась. Нечасто мне выпадают задания, за которые платят «сколько скажу». Честно говоря, это всего лишь второй случай в моей практике. О первом я не люблю вспоминать…
– Ну, допустим, я соглашусь. И где проживает ваш муж?
Елизавета ответила, но так тихо, что я не расслышала.
– Простите? – я наклонилась к самым ее губам, и Киприанова виновато произнесла:
– В Израиле. Он живет в Израиле.
Я откинулась на спинку стула и с интересом посмотрела на женщину.
– Вы что, всерьез верите, что такое возможно? Вчера мне стоило большого труда доставить вашего мальчика в городскую квартиру. А тут предполагается, что я повезу его через половину мира? Боюсь, что это невозможно.
Я приподнялась, собираясь уходить. Киприанова заплакала. Она не пыталась меня уговорить, просто лежала молча, зажмурясь, и слезы сбегали к уголкам глаз. Я села.
– Хорошо, как вы себе это представляете? Ваш сын, как вы сами сказали, признает только вас, отца, домработницу и учителя. Меня он вчера увидел впервые в жизни. Артему требуется специальное сопровождение, возможно, медицинское обслуживание. Я ведь не врач, тем более не психиатр… Разве не разумнее было бы поручить сопровождение вашего сына учителю или домработнице – людям, которых он хорошо знает?
Киприанова открыла глаза:
– Клава не поедет. Я предлагала ей любые деньги, но она в жизни не выезжала дальше Москвы и до смерти боится заграницы. И английского она не знает. А Федор Иванович слаб здоровьем, у него гипертония. Я не могу доверить ему ребенка – вдруг с ним что-нибудь случится в самолете?! Мне больше не к кому обратиться. Вчера этот полицейский сказал, что вы известный в городе человек. Телохранитель с отличной репутацией… Вам я могу доверить Тему. Но больше никому.
Я уже понимала, что придется согласиться. Это была классическая психологическая ловушка – ну я же не зверь, чтобы отказать прикованной к постели женщине? И дело тут уже не в деньгах. Просто, не заглуши я вчера мотор, реши проехать по другой дороге, и сама Киприанова, и ее сын были бы давно мертвы. Так что теперь я несу ответственность за все, что произойдет дальше. Такое со мной не в первый раз…
– Ладно, – я поднялась. – В принципе я согласна. Но до завтрашнего дня я с места не тронусь. Мне необходимо подготовиться к поездке. Да и вам тоже. Во-первых, вы должны дать мне нотариально заверенное разрешение на вывоз вашего мальчика за границу, а то меня арестуют как похитителя. Во-вторых, вы должны сообщить мне все о привычках вашего сына – насколько я понимаю, у него какая-то разновидность аутизма? Вечером я заеду к вам еще раз, а вы пока подумайте. В-третьих, дайте мне контактные телефоны вашего бывшего мужа. Я смогу вылететь завтра. Пусть нам закажут билеты. Если хотите, я буду сама вести переговоры с отцом Артема – только сообщите, что передаете мне такие полномочия.
