Но Мухин не только возмущается, но и разоблачает недалекого Тухачевского.
«Противник же должен был бросать под эту таранную массу свои слабые резервы, а масса бы их давила. И так бы давила, давила, давила, пока не наступила бы победа. При этом, как видите, не имело смысла особенно выбирать операционное направление и краткий путь к цели. (Тут Мухин, конечно, пишет неправду – прим. Б.Ш.) Чем более длинным путем будет двигаться таранная масса, тем больше противник бросит под нее слабых резервов и тем большие потери понесет. Какая тонкая мысль! Какой гениальный замысел! Но и на солнце бывают пятна, и в этом изобретении Тухачевского было одно маленькое, но непременное условие – нужно было где‑то отыскать такого противника, который бы согласился бросать слабые резервы под таранную массу им. Тухачевского» (35. Мухин, с.28).
Увы, такая армия нашлась. Именно так поступало советское командование в 1941 году. И несмотря на длиннющий путь «таранные массы» Вермахта вышли к жизненных центрам СССР в считанные месяцы. Немцы так и шли к Ленинграду, Москве, Харькову и Ростову, как описано у Мухина: давили, давили, давили поступавшие резервы… Победа ускользнула от них не потому, что стратегия оказалась не верна, а по другим причинам. Однако даже спустя многие десятилетия авторы подобные Ю. Мухину их не поняли, что лишний раз говорит в пользу мышления удивительного таланта-самородка Тухачевского.
Или такое развенчивание. У А. Мартиросяна читаем разбор предсмертного, написанного в тюрьме, анализ вариантов будущей войны с Германией. Автору дела нет, что текст написан в 37-м, и он, не стесняясь, примеряет его на 1941 год. А в качестве умственной неполноценности Тухачевского приводит следующий отрывок:
«Белорусский театр военных действий только в том случае получает для Германии решающее значение, если Гитлер поставит перед собой задачу полного разгрома СССР с походом на Москву. Однако я считаю такую задачу совершенно фантастической» (30. Мартиросян, с.48). «Ничего себе «стратег»?!» – восклицает Мартиросян. После чего на следующей же странице (!) начинает доказывать фантастичность возможности полного разгрома СССР:
«А как Германия смогла бы выиграть войну против России-СССР.., да еще и разгромив основные силы Красной Армии, оккупировать одновременно главные центры экономики, в том числе военной промышленности, и добычи сырья в Европейской части СССР, захватить Ленинград, Киев и Москву?! Как, если даже география, в данном случае Европейской части СССР, уже являлась исключительным защитником страны?! Ведь одна только господствовавшая в этой части СССР Русская равнина имела площадь 4 млн. кв. км! Как, если одни только пространства этой самой Европейской части СССР, как в «царской водке», растворяют ударную мощь любого агрессора?!» И т.д.
Остается загадкой: зачем Мартиросяну сначала надо было обругать Тухачевского, чтобы следом согласиться с ним.
В нескольких книгах Тухачевского костерят (а дипломатичностью выражений сталинисты не отличаются) за плохую обеспеченность танков и самолетов радиосвязью. Чтобы передать приказ командир подразделения во время боя должен был высунуться из люка и помахать флажками соседним машинам – «делай то и то». А командиру звена истребителей приходилось покачивать соседям крыльями. Представляете, как это неудобно? По рации передать приказ намного проще, а Тухачевский армию радиосвязью не обеспечил. Вот такой глупый, в отличие от критиков, был маршал. Причем авторы так напористо разносят по кочкам Тухачевского, что остается только погрустить, что не они жили в то время, и не они стояли во главе Красной Армии. А повздыхав, задаться вопросом: если Тухачевский – точнее молодая советская промышленность – могли без проблем обеспечить радиосвязью всех и вся, то почему это не сделали в последующие предвоенные четыре года? Жуков в своих мемуарах главным виновником почему-то называет не Тухачевского. «И.В. Сталин недостаточно оценивал роль радиосредств в современной войне, а руководящие военные работники не сумели своевременно доказать ему необходимость организации массового производства армейской радиотехники».
