Впрочем, свойственное Рэнд понимание сверхчеловека как сильной личности, которая ставит себя выше общества, было и остается популярной, но достаточно поверхностной трактовкой ницшеанской концепции. Что заслуживает отдельного упоминания – так это сделанный ею акцент на эмоциональной холодности и отчужденности Ринахана. Искренне восхищаясь крайним эгоцентризмом своего персонажа, сама Рэнд, тем не менее, выбрала для себя профессию, мерилом успеха в которой является не что иное как популярность в обществе. Противоречие между исповедуемыми ею взглядами и целями, которые она перед собой ставила, привело к болезненной фрустрации. «Нужно показать, что человечество является мелким и незначительным, – писала она. – Что оно глупое, и глупость его сродни той тяжелой, душной и непреодолимой глупости, с которой рождается умственно отсталый человек». Ярость и фрустрация, порожденные столкновением ее взглядов и интересов, были одной из основных сложностей в писательской карьере Айн Рэнд.
И эта горечь, несомненно, была выпестована ее интересом к Ницше. Если судить по ее дневникам, в период безработицы Рэнд находила утешение, перечитывая его работы. Ее заметки пестрят такими фразами, как «Ницше и я думаем» или «как говорит Ницше». Ее авторский стиль также стал похож на манеру повествования немецкого философа. Что еще более характерно, свойственный Ницше элитизм усилил ее собственный. Как и многие другие его почитатели, Рэнд никогда не сомневалась в том, что она входит в число творцов, художников, преобразователей – потенциальных сверхлюдей, о которых говорил Ницше.
В какой-то момент Рэнд поняла что, несмотря на всю вдохновляющую силу идей Ницше, ее страстное увлечение ими сказывается на ее творческих способностях негативным образом. Идея сверхчеловека засела в ее сознании так сильно, что это начало превращаться в проблему. Она пыталась сопротивляться: «Постарайся отрешиться от своих мыслей – забыть все высокие идеи, амбиции, сверхчеловека и тому подобное. Попытайся проникнуть в психологию обычных людей, когда ты думаешь о сюжетах своих историй».
Айн Рэнд не слишком далеко продвинулась в планировании «Маленькой улицы». В конце концов этот проект оказался чужд ее воззрениям. Рабочие наброски романа не были датированы, но вероятнее всего, они были сделаны в тот короткий период, когда она чувствовала себя особенно беззащитной перед лицом жестокого мира. Этот роман не был написан – ведь целью литературного творчества для Рэнд было не столько осуждать ненавидимое, сколько прославлять любимое.
Позднее, когда период бедствий и неустроенности в ее жизни закончился, Рэнд написала в свободное от работы время киносценарий под названием «Красная пешка», мелодраматическую любовную историю, действие которой разворачивалось в Советской России. Имевший хорошие связи в кинобизнесе сосед помог передать сценарий агенту, а Рэнд воспользовалась своим служебным положением в RKO, чтобы задействовать неофициальные каналы. Она отправила свою работу сценаристу со студии Universal, Гувернеру Моррису[3], писавшему также бульварные романы и рассказы для журналов. Она не была с ним знакома, но его лихо закрученные сюжеты всегда ее восхищали. Получив корреспонденцию от никому не известной костюмерши, Моррис страдальчески вздохнул – но, к его удивлению, сценарий ему понравился. После, встретившись с Рэнд, он провозгласил ее гением. Когда в 1932 году Universal купили «Красную пешку», Моррис сделал все, что мог, и уговорил руководство студии нанять Рэнд в качестве сценариста. Студия заплатила ей семьсот долларов за сценарий и еще восемьсот – в порядке восьминедельного контракта на написание еще одного.
