– Я победил, – напомнил я. – И мне скоро переведут мой гонорар.
– Не сомневаюсь, – сказала она. – Но что будет дальше? Социальный рейтинг постоянно расходуется, и вам потребуется куда больше очков. Тех, что вы выиграли, хватит на полгода, не больше. А что потом? Снова пойдете драться?
– Почему бы и нет?
– А если вас раскроют? Вся мощь репрессивной машины империи обрушится на вашу голову.
Это звучало резонно, но на самом деле ничего не объясняло. Да, почти каждое действие в империи цинтов требовало очков социального рейтинга, черт побери, без них меня бы не пустили бы даже в это кафе, а когда их число приблизится к нулю, мне и билет на автобус не продадут, и способов получить эти очки без официального трудоустройства, со всеми вытекающими из этого рисками, не так уж много. Империя стремилась контролировать жизнь всех своих подданных, и было очевидно, что жителям оккупированных территорий в этом плане приходится куда тяжелее, чем самим цинтам, и жить на нелегальном положении тут очень непросто, но…
– Почему вдруг это стало вас волновать? – спросил я.
– Потому что наше сотрудничество может быть взаимовыгодным, – сказала Кристина. – Мы можем помочь вам, а вы можете помочь нам.
– В чем?
– Я не могу говорить об этом здесь, – сказала она.
– Если вы не можете говорить об этом здесь, значит, вы не можете говорить об этом в принципе, – сказал я и одним глотком допил кофе. – Что ж, поехали.
– Поехали? – удивилась она.
– У вас же должен быть транспорт, – сказал я. – Отвезите меня к тому, кто может говорить. А лучше всего – отвезите меня к тому, кто принимает решения.
– Хорошо, – она поставила свою чашку на стол. – Машина ждет меня за углом.
– И если у вас есть какой-нибудь идиотский план, вроде того, чтобы надеть мне на голову мешок или что-то вроде того, то лучше вам отказаться от него прямо сейчас, – сказал я. – Иначе поездка не состоится.
– И в мыслях не было, – сказала она. – Но свой телефон вам придется отдать мне. На время, разумеется.
– Хорошо, – сказал я.
– И смарт-часы.
Я задрало рукава и показал ей оба запястья. Я не ношу часы.
– Что ж, тогда в путь, – не слишком уверенно улыбнулась она.
«Как думаешь, это оно?» – спросил Сэм.
«Похоже на то».
«Ван Хенг должен быть доволен».
Плевать.
Я понимал, что если пойду с ней, то сдам Ван Хенгу сопротивление. Или одну из его ячеек, если они здесь не совсем дилетанты, но никаких противоречивых эмоций по этому поводу не испытывал.
Несмотря на то, что эти люди были врагами моих врагов, моими друзьями они не были. И Нурлан еще в канализации довольно доходчиво объяснил мне, что тут никто никому ничего не должен.
И значит, пусть оно идет, как идет.
В исторической части города местный Ленинград совсем не отличался от нашего Петербурга, а в остальных местах различия были исключительно косметические. Те же многоэтажки для наиболее компактного проживания плебса, новые дороги почти в тех же местах, разве что в нашем мире невозможно было встретить вывески и рекламные баннеры с иероглифами, а тут они висели чуть ли не на каждом углу, придавая мрачному городу несвойственную ему пестроту. И автомобильный поток, разумеется, отличался марками машин, среди которых преобладали одинаковые на лицо китайские консервные банки.
«Руссо-Балт» в этом мире не выжил, а местное автомобильное производство, расположенное где-то в Самаре, не выдержало конкуренции с заводами оккупантов, и теперь там выпускали те же консервные банки. Впрочем, как я понял, принципиальной разницы с прежней заводской продукцией практически нет, разве что технологии шагнули вперед, а общее качество и одноразовость остались примерно на том же уровне.
