За пять минут до начала экзамена появился директор института и также зашёл в зал, где уже сидели экзаменаторы. Вызвали, и я, как обычно, зашёл первым. У Курбаналиева было свойство краснеть, если он замечал что-то неэтичное. Увидев меня, он стал пунцовым от неожиданности. Он даже привстал и, поздоровавшись со мной за руку, спросил:
– Почему ты не поступаешь в свой институт? Там тебя все знают.
Он имел в виду сельскохозяйственный институт. Я ответил, что попалось объявление этого института, ну и приехал сюда.
– На какую вакансию поступаешь? – спросил он меня.
Но за меня ответил директор института:
– По биологии размножения, в мой отдел.
– А вы знаете его?
– Нет. Здесь познакомился.
– Одно из его прозвищ – Гегель, так что философию он знает.
– Да, он подготовленный парень.
– А народу много, Эйюб Баламамедович? – спросил Курбаналиев у директора.
– Около десяти-двенадцати примерно, – ответил тот. – Тем более, нечего на этого время терять, – сказал он и велел мне взять билет.
Задав кое-какие вопросы по билету, он почти через пять минут написал мне «отлично», посмотрел налево, потом направо, спросил:
– Может, кто возражает?
Все молчали. Возражений не было.
Удовлетворив любопытство толпящихся у двери очередников, я отправился на автобусную остановку, чтобы поехать в город. В городе я снимал в частном двухэтажном доме небольшую комнатушку, правда, с прихожей и со всеми удобствами. Дом принадлежал очень высокой и дородной старухе, вернее, её сыну, который погиб в автокатастрофе, оставив дом старой матери и молодой, не менее дородной, жене. Детей у них не было, и они большую часть дома сдавали внаём и на это существовали. Рядом со мной жила одинокая дама. Она работала на мясокомбинате и продавала соседям вынесенные оттуда мясо и мясные продукты. Раза два она и мне предлагала по дешёвке купить у неё мясо или колбасы, но я отказывался. Мясо или другие продукты, спрятанные, чтобы вынести с мясокомбината, черт знает на какой части тела, вызывали у меня не совсем положительные ассоциации. Чуть дальше снимал такую же комнату какой-то начальник. Этакий здоровяк с квадратными усищами. Он тоже несколько раз предлагал мне сыграть в нарды, но я также отказывался под благовидным предлогом. Готовил я дома. Вообще, я не любитель ходить по кабакам. В Ставрополе я жил не один, да и условий не было, чтобы самому готовить, поэтому ходил в столовую. Здесь же я покупал продукты типа яиц, колбасы, цыплят и прочих легко приготовляемых продуктов и питался дома, но с соседями не общался. Они видели меня только тогда, когда я приходил или уходил.
И на этот раз, приехав домой из института, я на скорую руку пообедал и лёг на койку отдохнуть. Прошло около часа, и я хотел было выйти в город маленько погулять. В дверь постучали. Это был Сабир Мехтиев, мой конкурент. Мы сели за стол в кухне, я поставил на газ чайник. Он извинился, что вёл деятельность против меня, рассказав о том, что был у доцента дома, и о других неизвестных мне действиях, которые он предпринимал, чтобы завалить меня на экзаменах. Затем он досконально рассказал, как выбивал у Министерства эту вакансию, как договаривался со всеми, от кого зависело, что на это место поступит именно он. Для этого ему приходилось кое-кому платить, и даже довольно значительные суммы. Он честно признался, что никогда не имел особого влечения к науке и заниматься ею не собирается, а аспирантура нужна ему для формальности, для того, чтобы закрепиться на руководящих должностях, так как у него семья и двое детей, и ему надобно обеспечить их будущее.
