Читать онлайн Чингиз Алиев - «Кто ты?». Часть 3

Редактор и корректор Т. П. Попова

© Чингиз Алиев, 2022

ISBN 978-5-0056-5868-5 (т. 3)

ISBN 978-5-0055-3275-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Ещё во время госэкзаменов председатель госкомиссии заместитель министра сельского хозяйства Азербайджана кандидат сельскохозяйственных наук Абдулла Гашимов составил отдельный список отличившихся студентов. В процессе экзаменов этот список уточнялся и на конец экзаменов состоял из семи человек. Среди этих семи студентов был и я.

После окончания госэкзаменов товарищ Гашимов собрал нас семерых и устроил небольшую лекцию. Он рассказал о состоянии животноводства в республике, подробно остановился на причинах отставания и перечислил пути их устранения. Одной из основных причин, сдерживающих нормальное развитие животноводства, он назвал низкий профессиональный уровень всех специалистов. «Наступила пора заменить их новыми, молодыми и мыслящими на современном уровне специалистами», – говорил он. По его словам, это обновление он собирался произвести, начиная с головы, то есть с центрального аппарата Министерства, где самый молодой специалист уже третий год получает пенсию.

– С этой целью я отобрал вас, – продолжал он. – У меня есть ваши данные, и по истечении полутора-двух лет, которые необходимы для приобретения производственных навыков, я приглашу вас в Министерство и обеспечу работой в центральном аппарате.

Этими словами он закончил своё выступление, дал нам адрес Министерства и свой рабочий телефон, чтобы в случае непредвиденных обстоятельств мы могли написать или позвонить ему. Так мы закончили институт и разъехались по направлениям, и так началась наша самостоятельная трудовая жизнь.

Агджабединский район, куда меня направили работать, был своим, родным районом. Здесь я вырос, отсюда поехал учиться, сюда теперь и возвращался. Собственно говоря, госкомиссия по распределению специалистов определила отправить меня и Аталянц Эллу с русского сектора в Молдавскую ССР. Но после сдачи первого госэкзамена по специальности решили, что я могу понадобиться у себя в республике, и изменили решение. Во время экзамена произошёл один небольшой инцидент. Я, по своему обычаю, зашёл первым, взял билет и проявил желание сразу же отвечать. Декан нашего факультета, академик Агабейли, хорошо меня знающий, обратился к председателю, замминистру Гашимову, и попросил его согласия пригласить студентов других курсов, чтобы они послушали, как надо отвечать на экзаменах.

Гашимов с некоторым удивлением посмотрел на меня и спросил академика:

– Вы уверены, что стоит это делать?

– Вполне, – ответил академик. – Он начнёт отвечать, и вы убедитесь в этом.

Вскоре пришли студенты с других курсов. Таких вещей никогда раньше не случалось. Поэтому они шутили и бросали реплики относительно предстоящего «шоу», хотя все были наслышаны о моих успехах в учёбе. Большой зал, где проходил госэкзамен, всё же не вместил всех. Студенты заполнили его и стояли где попало. Опоздавшие разместились в коридоре перед открытой дверью зала. По сигналу академика я поднялся на трибуну. Билет состоял из пяти вопросов с охватом всех разделов зоотехники. В полной тишине я ответил на все вопросы и уже заканчивал отвечать, но в зале по-прежнему царила тишина, как будто люди ждали ещё чего-то. Нарушив тишину, поднялся Нуруш Алиев – мой близкий друг из Имишлинского района. Он молча поднялся на трибуну, обнял меня и поцеловал в щёку. Не хватало только оваций и цветов.

После этого по указанию замминистра мне изменили место назначения.

Председатель райисполкома, к которому я обратился, прибыв в Агджабеди, сказал, что вопросами кадров занимается лично первый секретарь райкома партии, и повел меня к нему. Тот оценивающе посмотрел на меня, на мои нехитрые документы и предложил работать первым секретарём райкома комсомола.

– Немного поработаешь, направим в высшую партийную школу, и станешь профессиональным партийным работником, – сказал он и продолжил заниматься тем, чем занимался до нашего прихода, то есть изучать поверхность массивного стола, за которым сидел.

Это означало окончание разговора, и председатель райисполкома тут же вскочил со стула и побежал к входной двери, но увидев, что я продолжаю стоять на месте, остановился и начал делать мне знаки, чтобы я следовал за ним.

– Вам что-то непонятно? – подняв голову, спросил меня первый секретарь.

– Всё понятно, – ответил я, – только я хочу работать по специальности.

Как я потом узнал, это было сверхдерзостью с моей стороны, и бедный председатель исполкома уже не знаки делал, а выполнял целый комплекс упражнений, чтобы вывести меня из кабинета. Первый секретарь долго и непонимающе смотрел на меня. Потом он перевёл взгляд на председателя и тихим недовольным голосом спросил:

– Место второго зоотехника вакантно?

– Да, – ответил тот.

– Возьмите туда, потом посмотрим.

Позже мой зять, второй секретарь райкома партии, сказал мне, что первый секретарь жаловался, что какой-то сумасшедший отказался от навалившегося на голову счастья, а узнав, что этот сумасшедший его шурин, довольно засмеялся и заметил: «Крепкий парень!»

Так я стал работать зоотехником по племенному делу (вторым специалистом после главного зоотехника) райсельхозуправления при райисполкоме.

Всю дорогу от здания райкома партии председатель исполкома читал мне наставления о том, как надо вести себя с этим первым секретарём, и удивлялся тому, что я на свободе, а не в кутузке.

Главный зоотехник, высокий пожилой мужчина пенсионного возраста, имел свой собственный «виллис». Каждое утро он приезжал в контору, просматривал почту, переводил её всю на меня и укатывал до следующего утра. В первый раз, когда мы встретились, он дал мне акт из шести двойных листов и сказал (говорил он очень быстро), чтобы я расписался о получении указанного в акте мелким шрифтом инвентаря. На обеих сторонах этих листов были записаны оборудование и инвентарь лабораторий и другое имущество. Одних микроскопов насчитывалось штук десять.

– Его надо распределить по хозяйствам, – сказал я.

– Чего? – не понял он.

– Вот это оборудование, – показал я на список.

– А где оно? – улыбаясь, спросил он и добавил: – Этот список оставил твой предшественник. Когда он его получал и куда девал, мы не знаем. Но оно числится за зоотехником по племенному делу, так что тебе надо его принять, а Гюлшад спишет.

Я не успел спросить, кто такой Гюлшад. Скороговоркой он сообщил, что едет на ферму, сел в свой «виллис» и укатил. Не было ни одного дня, чтобы хотя бы час он находился в кабинете. Приехал, посмотрел, поручил и уехал – вот вся работа, которую выполнял наш главный специалист. Был ещё один зоотехник – специалист по овцеводству. Наш район являлся крупным овцеводческим районом. Поэтому был и такой специалист. Но я его так и не увидел. Правда, раз в неделю, по пятницам, ровно в десять часов он звонил, спрашивал, какие есть новости и живой ли пока Бахяддин Мамедов (так звали главного зоотехника) и прощался до следующей пятницы. Каждый раз он называл своим местонахождением самые труднодоступные деревни, жители которых не только телефона, даже радио не видели. Однажды, когда он, как обычно, сказал, где находится, я прервал его и поинтересовался, давно ли телефонизирована эта богом забытая деревушка. Он поперхнулся и, подождав несколько секунд, спросил:

– Ты помнишь меня?

– Что-то не припоминаю, – ответствовал я.

– А я тебя хорошо помню. Ты учился на два курса ниже нас и был отличником. Мы все гордились тобою, – сказал он и, как всегда, попрощался до следующей пятницы.

Так мы общались между собой, а если кому-то из руководства хотелось поругаться за какие-либо промахи, допущенные несколько лет тому назад, то вызывали меня. Причём никого не интересовало, что я работаю всего ничего и что за текущую чисто хозяйственную работу отвечают главный и отраслевой зоотехники.

С Гюлшадом я познакомился в первый же день своего прибытия на работу. Во дворе здания райисполкома находилась столовая для работников, там мы обедали. Она работала с раннего утра до позднего вечера, поэтому если случалось, что кто-то приходил пораньше или задерживался, то он проводил свободное время за вкусным чаем, приготовленным двумя девушками – работницами столовой.

Ещё не наступил обеденный перерыв, а там уже галдели. Ровно в двенадцать часов дня я пришёл в столовую обедать. Все места уже были заняты, люди теснились, сидели чуть ли не на коленках друг у друга. Я увидел в углу никем не занятый небольшой круглый стол со стулом и направился туда, но, заметив, что этот стол сервирован как-то по-особенному, остановился на полпути. Девушка, которая подавала обед и убирала со стола, увидела это и сказала, что стол свободен и я могу занять это место.

Не успел я налить стакан чая, спитый бас заорал на весь зал, обращаясь к официантке:

– Почему мне не дала сесть за тот стол, а какому-то молокососу сама предлагаешь?

Девушка, ничуть не смутившись, звонким голосом ответила:

– Что я с тебя, старого хрена, возьму, а этот молодой, и ублажить может.

– А я? Нет, что ли? Да ещё и костылём вдобавок! – Он поднял свой костыль.

– Костыль спрячь в одном месте. Может, успокоишься.

Разумеется, вся эта перебранка происходила под дружный хохот присутствующих. Это обстоятельство снимало напряжение: привычно, значит.

После минутного затишья костыль говорившего сиплым голосом мужчины был направлен в мою сторону.

– Это тебя, нового, приняли на работу?

– Да, – ответил я.

– А как тебя звать?

Я назвал имя и фамилию.

– Знаешь ли кого-нибудь из этих? – обвёл он всех костылём.

– Нет, не знаю, – ответил я.

– Так познакомься! Они все педики.

Поднялся смех, топот. Интересно, что больше и громче всех смеялись девушки. Я сам не прочь пошутить, когда это уместно. Поэтому, когда смех утих, я спросил:

– Значит, здесь только один вы целка?

Хохот возобновился с новой силой, послышались выкрики наподобие «ну что, Гюлшад, получил?». С минуту Гюлшад, а это был он, переваривал услышанное, а потом, обращаясь ко всем и показывая на меня костылём, сказал:

– Он не виноват. Это наш исполком такая организация, что ни одна порядочная сволочь сюда не устраивается. На вид-то наивный такой, а, поди, такой же зараза, как и все вы.

Так мы познакомились с Гюлшадом. Он был не местным, а из соседнего Физулинского района. Окончил в Баку народнохозяйственный институт и был направлен в наш район. Здесь женился, купил дом и уже более двадцати лет работал в аппарате райисполкома. Он был очень острым на язык человеком, похабничал налево-направо, не обращая внимания на пол, возраст и занимаемое положение своей жертвы. Но душой это был добрейший человек – второго такого трудно было найти. Люди понимали это, никто на его шутки не обижался, и даже по-своему его любили. К тому же он всесторонне знал свою специальность и считался самым сильным экономистом в районе. Это благодаря ему агрономы и зоотехники управления месяцами могли отсутствовать под предлогом посещения хозяйств, потому что все цифровые данные находились у Гюлшада, и если кому-нибудь были нужны сведения, будь это руководство района или республики, то звонили ему. Он готовил все отчётные и директивные материалы и отвечал за всех. Некоторые высокопоставленные господа из Центрального Комитета партии и Совета Министров республики полагали, что раз данные даёт он, то, следовательно, за недостатки ругать надо тоже его. Но таких Гюлшад посылал на длинные расстояния, и не раз его карьера из-за этого висела на волоске. Со временем к его манерам привыкли и оставили в покое.