Первые четыре района между собой всегда находились всё ещё в тех далёких семейных узах, что некогда связывали весь Дуон. Им помогла в том конурбация – районная агломерация – компактное скопление – рядом и вместе. Они-то и не замечали никаких изменений ни в ценах, ни в условиях жизни, ни в отношениях. Может, что и читали в газетах о закрытиях районов или несчастных случаях и безработице с холодом и голодом, но всё это подавалось мягко и плавно. «Какой может быть холод, когда гора грет как никогда прежде? Какой может быть голод, когда магазины полны продовольствий, а поля всё так же засеяны? Безработица – это банальная лень, а несчастные случаи бывают со всеми». – Таковы рассуждения всех, родившихся в начале рек, обучившихся в коалициях школ и университетов второго района и с самого детства назначенных родителями на рабочие места.
Другие же районы, прибыв в первый на выходные или выбравшись из своей башни, всё больше сверлили глазами беспечно живущих местных жителей. Они так и хотели, чтобы и эти тёпленькие места обдал ледяной бриз, хотя бы на сезон, да даже на одну смену. Чтобы разнежившиеся твари почувствовали, как отростки на копчиках поджимаются, а глазки чаще меняются. Как перепонки ушных дыр утягиваются и как тяжело хотя бы банально передвигаться.
Они злились на несправедливость сложившейся ситуации. Потому что когда-то давно их предки поселились там, а не здесь, потому что место там стоило дешевле, или вообще со времён великого перехода и открытия этого купола, когда тепло везде стояло одинаковое, то никто и не ожидал, что где-то может стать хуже, а где-то лучше. Ведь все были одной семьёй, одним кланом и если плохо одному, то плохо должно быть всем. Но, как оказалось, не стало. Покамест, они, истощённые, разодетые в непривычные предгорью плащи и куртки, рубахи, свитера, саморучно сшитые из занавесок, гордо отвечая на испуганные взгляды ухоженно укомплектованных прохожих, злостно шагали по тёплым дворам совсем не их домов и улиц. Это единственное, что они могли делать бесплатно.
Редко кто посягался на чужие территории. Только буйные разгорячённые подростки, да борцы за справедливость, – те самые, чьи росписи так активно закрашивали вигилы, вместо соблюдения общественного порядка. Остальные же существа сидели и не рыпались, довольные хотя бы тёплым климатом в дальнем, специально выделенном небоскрёбе. В этом небоскрёбе место предлагали и для Дей. Не самое убитое, а на одном из верхних ярусов, откуда открывался вид на мутнеющие холодные дали. Тем более тех же метров, что и его нынешняя квартира, – то есть такая, которую себе не каждый перворайонник может позволить. Дей не могло согласиться. Ту квартиру они выбрали с Мий вместе, и это ещё одно напоминание о прошлом, за которое оно так отчаянно держалось.
Дей спустилось до траволаторов и поехало с остальными существами в город. Под длинными путями не было ни одной подпорки. Их заменяли балласты с кислородом каждый десяток метров. Мельчайшие отклонения регулировались насосами и, в случае необходимости, закачивались или откачивались нужные кубометры противовеса. Никогда этот длинный переход не раскачивался от протоков, здесь плотность самая низкая во всем Дуоне, если не считать пик горы. Даже случались на этих улицах смерти от падения с высоты. Стёкла перехода открывали огромный, чистый и прозрачный вид. Хоть гора и закрывала основной отблеск света от купола и не позволяла ударить прямым отражением, всё же здесь всегда светло. Всё решала та же плотность. Двигаться и шевелиться тут куда легче, дышать есть возможность полной грудью и не нужно прижимать подбородок, подымая плечи.
