Взгляд, убегая за стекло, отражался от искрящихся сосулек на крышах и возвращался обратно, превращаясь в мысли, образы и воспоминания, блуждающие в голове девушки.
Вчера вечером она договорилась с соседкой, заявившей о пропаже Борисовой, о том, что подъедет сегодня к ней домой. Нужно было нормально её опросить. Первоначальное объяснение, которое взяла Васильева, годилось только на конкурс «Как не надо делать» и заняло бы там первое место.
Пятидесятилетняя женщина с фамилией Астахова, редким именем Марта и строгим голосом настороженно выслушала просьбу снова посетить Управление, вежливо отказалась, но пригласила к себе, объяснив, что у неё крайне жёсткий график выполнения обязанностей, в который ей очень сложно вносить изменения. Сорокина не особо упиралась и согласилась приехать – она была сторонницей всё менее популярной в полиции так называемой «работы в поле», а не просиживания штанов и юбок в кабинете.
Обещанное «поле» приняло Сорокину, вышедшую из автобуса, который приветливо стрельнул выхлопной трубой на прощанье и покатил дальше покачивать-укачивать красногорцев и гостей подмосковного города.
Аня сверилась с навигатором и побрела по предложенному закоулистому маршруту. Минут семь спустя она дошла до нужного дома и остановилась у подъезда, разглядывая двор – без какой-то конкретной цели, просто чтобы синхронизироваться с этим местом, увидеть его так, как ежедневно видят люди, здесь живущие, заложить этот образ в нейронную базу данных своего мозга.
За спиной запищал электронный замок, среагировав на открывающуюся дверь. Сорокина поздоровалась с выходящей старушкой и прошмыгнула внутрь. Консьержка удостоила девушку лишь безразличным мимолётным взглядом – видимо, сверилась со своим внутренним образом злодея и, не найдя в ней соответствия образцу, вернулась к просмотру сериала на планшете.
«Незлодейка» поднялась на один из верхних этажей, вышла из лифтового холла, повернула налево и упёрлась в две одинаковые двери. Левая, очевидно, квартира Борисовой, а прямо – Астаховой. Аня нажала кнопку звонка и удивилась отсутствию соответствующего звука за дверью.
– Не работает, что ли? – пробормотала она вслух и нажала ещё раз – снова тишина.
Аня постояла несколько секунд, размышляя, что ей делать дальше, как вдруг стальная стена перед ней сдвинулась, и расширяющаяся полоса света поползла рассеивать полумрак коридора. Сорокина непроизвольно проследила за открывающейся дверью, обратив внимание на её необычно большую толщину. Женщина, выпустившая свет из квартиры, заметила направление взгляда девушки и пояснила:
– Это для шумоизоляции. Вы из полиции?
– Да, Сорокина Анна Ивановна, – представилась оперативница, одновременно показывая удостоверение.
– Проходите, я вас жду.
– А зачем вам такая шумоизоляция? – скорее на автомате спросила Аня, перешагивая через порог.
– Да мне особо и не нужна – это Юлия Андреевна Антону дверь ставила, ну и мне такую же. Он не любит громкие звуки.
– Антон – это её сын?
– Да. Раздевайтесь, проходите.
Аня замешкалась, но всё же решила разуться и влезть в предложенные тапочки. Комфорт одержал победу над перспективой сидеть в тёплой квартире в зимней обуви и бахилах.
– Водой и мылом можете вот здесь воспользоваться, – указала женщина на дверь напротив входной и включила в санузле свет, – а потом на кухню проходите.
Девушка вымыла руки и прошлёпала смешными мохнатыми тапками, в виде коровок с торчащими рожками, до кухни, по пути по привычке заглянув в приоткрытую дверь справа.
