– Да – протянул детский голосок.
– Алло, Сережа? – кричал в трубку Петр.
– Да, а ты где? – ребенок ничего не понимал.
– Я в аварию попал и меня увезли в больницу, дай матери телефон – объяснил Петр.
А она пьяная… и спит сейчас – испуганно сказал мальчик.
– Блин… Ладно скажи, когда проснется, чтобы сюда позвонила – разочарованно бросил Петр.
– Хорошо.
Бросив трубку, Петр заметил, как одиноко и холодно стало в палате. Он понимал, что не нужен абсолютно никому, а единственная мать предательски ушла в запой, вместо того, чтобы прийти и поддержать.
Но всю подлость матери он познал, когда окончательно понял, что с этого момента в этом доме все самое лучшее будет доставаться маленькому гостю извне Сереже, как это обычно бывает.
– Мне ребенка растить надо! – оправдывала она свое отношение к Петру – а тебе уже почти тридцатник!
Петр же, слушая это все, еще и сам ощущал себя не выросшим ребенком, ему хотелось больше внимания и заботы со стороны матери, которая уделяет чужаку такое внимание, какое ему самому в детстве и не снилось. Содрогаясь, он каждой клеточкой души ощущал, как детство, которое освещал своей крутостью отец, уходит в прошлое, как все большее влияние обретает тот, кто здесь даже не родился. На его плечи мать возлагала все больше ответственности, и бремя это угнетающе довлело над ним все сильнее и сильнее, что казалось ему не справедливым: Почему старший должен работать больше младшего? Тем более, больше чужака, который палец о палец не ударил в этом доме? Отец бы такого не допустил никогда, при нем все было на своих местах, был порядок, и при этом была свобода. Сейчас же ни того, ни другого.
И возненавидел Петр племянника всеми фибрами души. «Отец был прав!», «На моем месте он бы его уже давно отсюда выпнул!» и прочие высказывания Сережа мог услышать о себе по утрам, когда все думали, что он спит.
В 24 года Петр осознал всю прелесть мира взрослых, ощутил всю полноту власти данной ему… правом сильного. Когда сопротивление петровой воли со стороны Сережи не понравилось самодержцу, его еще больше осенило, что все домашние порядки из его детства были правильными. «Ведь они не могут быть неправильными, если они по нраву мне» – Думал он. Праведный гнев Петра, обрушаясь на Сережу, проявлялся в первую очередь в деталях, с нарушениями уставных порядков Таисии Ивановны: ходишь без тапок – получил по репе, двойка в дневнике – оголяй зад, пришел домой не вовремя – палкой его, палкой! Со временем же до Петра дошло, что карать можно, и не думая о причинах, особенно когда хочется, ведь дети не знают что является правилом, а что – нет.
Постепенно Петр начал все более и более практиковать новый метод решения всех насущных проблем: «Нажраться до беспамятства». Спонсором этого метода вынуждена была мать. Однако узнав о возможном получении наследства от умирающего дедушки Петра, она приняла все усилия для того, чтобы сын получил наследство, на которое он впоследствии купил себе квартиру и машину. Также мать пристроила сына на работу охранником, где благодаря субординации он стал больше следить за собой и меньше пить. Со временем работа приучила уже 30-тилетнего Петра к порядку, хоть и формально, лучше, чем отец. И теперь перед ним стоял экзистенциальный вопрос: «Чем занять себя на выходных после протрезвления?»
