– Тестю с нашим почтением, – уважил он деда, – а также с приездом. Отметим мою удачную работу.
Дед ещё больше оживился, а мать с бабушкой нахмурились, но делать нечего, надо собирать на стол…
Приезд отца и семейный ужин, это же целый праздник: дед с отцом звякают стопками, мать с бабушкой тоже присоединяются к ним, чокаясь за здоровье и благополучие, а Ванька пил чай с вишнёвым вареньем, уплетая любимые блины с маслом и слушая взрослые разговоры.
Под них он задремал, и бабушка проводила его в спальню. Взрослые о чём-то заспорили, и под этот шум Ванька заснул тем безмятежным сном, какой бывает только в детстве и отрочестве.
Уборщица тётя Дуся глянула на часы и нажала кнопку звонка: зазвенел школьный звонок, возвещая о начале перемены. Из классов посыпались дети, в коридоре стало тесно и шумно, словно на вокзале.
Вовка Косырев чинно шёл из уборной и не видел, как сзади к нему подкрался Симак и прилепил к спине тетрадный листок.
Вот Вовка вышел на середину коридора, и все вокруг засмеялись, глядя на его спину; на листке была нарисована глупая рожа, и написано:
«Вовка Косырь – дурень и балбес».
Догадавшись, Вовка сорвал со спины листок и, изучив его, злобно глянул на веселившегося вместе со всеми Ваньку:
– Ну, всё, Ванёк, капец тебе будет после уроков, понял?
– Да это не я! – возмутился, было, Ванька, но Симак тут как тут:
– Получишь теперь, Ванёк, по сусалу. Вовка сильнее, гадом буду.
– Прекратите, мальчики, – возмущённая Таня Журавлёва взяла Ваньку за руку и потянула в класс: – пошли, надо к уроку подготовиться.
– Жених и невеста! – заулюлюкал им вслед Симак, но зазвенел звонок, и погрустневшие озорники уныло поплелись в класс, где их уже поджидала строгая Марь Михайловна, вооружённая указкой.
На доске висела большая карта, возвещавшая о том, что их ожидает нелёгкий урок географии…
После урока географии Ванька выбежал из класса первым и увидел отца, разговаривающего с тётей Дусей. Он подбежал к ним, и вскоре отец с сыном уже шагали по улице.
Ванька завистливо поглядывал в отцову авоську, в которой он разглядел самые настоящие шоколадки. Вот это да, попробовать бы!
– Врачи велели принести их побольше, матери шоколад нужен, – пояснил отец, заметив интерес сына к авоське. – Чтобы братик удачно родился.
Ванька молча проглотил слюну, но просить не стал. И отец оценил это:
– Я тебе одну оставлю, сын.
Идти сразу стало веселее, и дорога уже не казалась длинной.
И вот они у родильного дома…
Ванька подождал, пока отец отнесёт передачу, и вскоре они уже махали руками матери, выглядывавшей их в окне второго этажа.
Она помахала им в ответ, покивала, и они отправились в обратную дорогу, домой. Ваньку обуревали сложные чувства:
– Папа, а как мы братика назовём, тоже Ванькой?
– Нет, что ты, – засмеялся отец, – так у нас одни Ваньки будут. Мы с мамой хотим назвать его Владимиром. Звучит? Ты как, не против этого?
– В честь Ленина? – восхитился догадливый сын. – Законно.
– Можно и так, почему нет? – снова сверкнул фиксой отец, довольный происходящим. – Ну, ладно. Ты иди домой, а я к своим забегу, на Куйбышева.
– А мне можно с тобой?
– Потом как-нибудь, а то меня бабка твоя съест. Пока.
Ванька поглядел вслед отцу, и побежал в своё родное подгорье.
Мальчишки на снегурках бегали по льду, играя в хоккей. Завидев Ваньку с ведром в руках, который вместе с отцом спускался по тропинке к проруби за водой, Симак закричал, махая в воздухе самодельной клюшкой:
