Я взял один экземпляр. На обложке снизу было вытиснено золотом: «Библия Гавриила». Я раскрыл книгу и на форзаце прочел напечатанное типографским шрифтом: «С наилучшими пожеланиями от Первой реформатской церкви Американского общества гугенотов».
– У нас в номере есть такая книга, – сказала Белинда.
– Не удивлюсь, если узнаю, что эти Библии лежат в большинстве гостиничных номеров Амстердама. Вопрос в том, почему они лежат здесь, а не на складе издательства или книжного магазина. Странновато, правда?
Содрогнувшись, она ответила:
– Здесь все странное.
Я легонько похлопал ее по спине:
– Простудилась ты, только и всего. Я же предупреждал насчет мини-юбок. Поднимаемся дальше.
Следующий этаж достался самой удивительной коллекции кукол, какую только можно вообразить. Наверное, их тут были тысячи. Куклы разнились по величине – от самых миниатюрных до великанш, даже побольше той, с которой нянчилась Труди. Все без исключения были тонкой работы, одетые в разнообразные голландские традиционные костюмы. Крупные куклы частью стояли сами, частью имели металлическую подпорку, а мелкие свисали на бечевках с потолочных вешалок.
Наконец луч моего фонарика остановился на группе кукол с одинаковым облачением.
Забыв о том, как важно прикрывать мне спину, помощница опять сжимала и разжимала кулаки.
– Ох и жутко тут!.. Они точно живые, следят… – Белинда смотрела на кукол, которых я освещал. – Эти что, особенные?
– Шептать не обязательно. Смотреть на нас они могут, но, уверяю тебя, ничего не слышат. Что особенного в этих куклах? Да ничего, пожалуй, кроме того, что они с острова Гейлер в Зёйдерзе. Экономка ван Гельдера, симпатичная старая ведьма, потерявшая свою метлу, одета точь-в-точь как они.
– Точь-в-точь?
– Да, нелегко представить, – кивнул я. – И у Труди есть большая кукла в таком же наряде.
– Труди? Та безумная девушка?
– Та безумная девушка.
– Здесь тоже есть что-то ужасно безумное…
Она отпустила мою руку и снова занялась охраной начальственного тыла. Через несколько секунд я услышал судорожный вздох и обернулся. Белинда стояла спиной ко мне футах в четырех. Медленно и бесшумно она попятилась, глядя в ту сторону, куда был направлен свет фонаря; свободная рука, протянутая назад, шарила в воздухе. Я взял эту руку; девушка подступила ко мне вплотную, так и не повернувшись, и зашептала:
– Там кто-то есть! Смотрит!
Глянув в направлении луча, я ничего не увидел; правда, ее фонарь был куда слабее моего. Я сжал руку девушки и, когда та обернулась, вопросительно посмотрел в лицо.
– Там кто-то есть. – Тот же настойчивый шепот, а зеленые глаза круглы от страха. – Я видела! Я их видела!
– Их?
– Глаза. Я видела глаза!
Я никогда не сомневался в правдивости Белинды. Возможно, она и впрямь легка на фантазии, но ее учили – и очень хорошо учили – не давать волю воображению на оперативной работе. Я поднял собственный фонарь, при этом не осторожничая, и луч попал ей в лицо, на миг ослепив; когда она инстинктивно прижала ладонь к глазам, я посветил в то место, куда она только что указывала. Человеческих глаз я не обнаружил, зато увидел две куклы, бок о бок; они покачивались, но очень слабо, едва заметно. Покачивались – хотя на четвертом этаже склада не было ни малейшего сквозняка.
Я снова сжал руку помощницы и улыбнулся:
– Похоже, Белинда…
– Вот не надо этого «похоже, Белинда», – не то прошипела, не то прошептала с дрожью в голосе она. – Я точно их видела! Страшные глаза! И они смотрели на нас! Я их видела, честно! Клянусь!
