Осмотрев другую руку, я заключил:
– Ничего свежего.
– То есть вы не заметили ничего свежего, – сказала Мэгги.
– Что, по-твоему, я должен сделать? Устроить стриптиз у канала под органную музыку? Подожди.
– Чего?
– Мне нужно подумать, – терпеливо объяснил я.
И я думал, пока Мэгги стояла с покорной миной, а Труди по-хозяйски держала меня за руку и рассматривала обожающе. Наконец я спросил:
– Тебя там никто не заметил?
– Вроде бы нет.
– Но Белинду, конечно, заметили.
– Да, только вряд ли могли узнать. Там все с покрытой головой. У Белинды шарф и капюшон пальто, и она сидит в тени, я видела с порога.
– Выведи ее наружу. Дождитесь, когда закончится служба, и следуйте за Астрид. И постарайтесь запомнить в лицо как можно больше прихожан.
– Боюсь, это будет непросто, – засомневалась Мэгги.
– Почему?
– Ну… они все выглядят одинаково.
– Так-таки и все? Мы где, по-твоему? В Китае?
– Там в основном монашки, на поясе носят Библию и четки, и волос не видно – длинное черное платье с белыми…
– Мэгги, – я с трудом сдерживался, – мне известно, как выглядят монахини.
– Да, но есть еще кое-что. Они почти все молодые и симпатичные… Некоторые очень симпатичные…
– Необязательно выглядеть как автобус после аварии, чтобы постричься в монахини. Позвоните в вашу гостиницу и оставьте адрес того места, где окажетесь. Труди, идем. Домой.
Она послушно пошла со мной, а потом в такси непрестанно держала меня за руку и оживленно болтала, точь-в точь ребенок, которого нежданно-негаданно взяли на пикник. У дома ван Гельдера я попросил водителя подождать.
Ван Гельдер и Герта отругали Труди с пылом и суровостью, за которыми всегда кроется сильнейшее облегчение, а затем выпроводили из комнаты, предположительно в постель. Ван Гельдер наполнил два стакана с поспешностью человека, которому позарез нужно выпить, и предложил мне присесть. Я отказался.
– Меня ждет такси. Где в это время можно найти полковника де Граафа? Хочу одолжить у него машину, и лучше быструю.
Ван Гельдер улыбнулся:
– Никаких проблем, дружище. Вы найдете полковника в его кабинете – сегодня он работает допоздна. – Инспектор поднял стакан. – Тысяча благодарностей. Я ужасно волновался.
– Вы объявили ее в розыск?
– Розыск был начат, но неофициально. – Ван Гельдер снова улыбнулся, но уже невесело. – Вы догадываетесь почему? Надежных друзей могу по пальцам пересчитать, а жителей в Амстердаме девятьсот тысяч.
– Есть предположения, почему она оказалась так далеко от дома?
– Ну, по крайней мере, в этом нет никакой тайны. Герта часто ее туда возит… Я про церковь. Там молятся все амстердамские гейлерцы. Это гугенотский храм. На Гейлере тоже такой есть… Не то чтобы храм, а что-то вроде конторы, по воскресеньям используемой для богослужений. Труди и туда заглядывает – они с Гертой часто гостят на острове. А кроме храмов и парка Вондела, девочка нигде не бывает.
В комнату вошла Герта, и ван Гельдер встревоженно посмотрел на нее. С удовлетворенным выражением шагреневого лица женщина покачала головой и удалилась.
– Ну слава богу! – Ван Гельдер осушил стакан. – На этот раз обошлось без уколов.
– На этот раз обошлось. – Тоже выпив виски, я попрощался и ушел.
Я расплатился с таксистом на Марниксстраат. Ван Гельдер позвонил де Граафу, и тот уже ждал меня. Если и был полковник занят, то ничем этого не выдал. Я застал его за обычным занятием – он переполнял собой кресло, сцепив пальцы под подбородком и уперев локти в пустой стол. Мой визит оторвал его от безмятежного созерцания бесконечности.
