Астрид пыталась вести его, а приходилось тащить. Но хотя юноша исхудал до такой степени, что вряд ли был тяжелее ее, его так сильно кренило на тротуаре, что она шаталась вместе с ним.
Ни слова не говоря, я подошел, обхватил его рукой – это все равно что обнять скелет – и принял на себя его вес. Астрид уставилась на меня, и в карих глазах отразились тревога и страх. Надо думать, кофейный цвет моего лица не внушал ей доверия.
– Пожалуйста! – взмолилась она. – Пожалуйста, оставьте нас. Я справлюсь.
– Вы одна не справитесь, мисс Лемэй. Этот мальчик очень болен.
Она ахнула от изумления:
– Мистер Шерман!
– Даже не знаю, как к этому отнестись, – задумчиво проговорил я. – Всего лишь час или два назад вы утверждали, что никогда меня прежде не видели, даже фамилии моей не слыхали. А теперь, когда я такой загорелый, такой привлекательный… Ой!
Юноша, чьи резиновые ноги вдруг сделались желейными, едва не выскользнул из моих объятий. Вальсируя вот так по Рембрандтплейн, далеко мы не продвинемся, решил я и наклонился, чтобы приемом пожарника взвалить парня на спину. Запаниковав, Астрид схватила меня за руку:
– Нет! Прошу вас, не надо!
– Почему не надо? – задал я резонный вопрос. – Так же проще.
– Нет-нет! Если увидят полицейские, его заберут.
Я выпрямился, снова обхватил парня и попытался придать ему положение, близкое к вертикальному.
– Охотник и добыча, – сказал я. – Вы и ван Гельдер.
– О чем вы?
– А у братца Джорджа…
– Откуда вы знаете его имя? – прошептала она.
– Работа у меня такая – все знать, – чванливо ответил я. – Так вот, у братца Джорджа есть серьезный недостаток, а именно некоторое знакомство с полицией. Быть сестрой уголовника не всегда выгодно.
Астрид ничего на это не сказала. Вряд ли мне доводилось прежде видеть человека, выглядевшего таким сломленным и несчастным.
– Где он живет? – спросил я.
– У меня, конечно. – Похоже, вопрос ее удивил. – Это рядом.
Оказалось, и впрямь рядом, не далее чем в пятидесяти ярдах за «Балиновой», в переулке – если можно назвать переулком такую мрачную щель между зданиями. По лестнице, невероятно узкой и извилистой, я с трудом взобрался с Джорджем, перекинутым через плечо. Астрид отперла дверь в квартиру едва ли просторней кроличьей норы; насколько я мог судить, жилище состояло из крошечной гостиной и столь же крошечной спаленки. Я уложил Джорджа на узкую кровать, выпрямился и вытер лоб.
– Мне случалось подниматься по более удобным лестницам, – проговорил я с пафосом.
– Простите, пожалуйста. В женском общежитии было бы дешевле, но с Джорджем… В «Балинове» платят негусто.
Этот факт подтверждался интерьером комнатушек – аккуратным, но ветхим, как одежда паренька.
– В вашем положении надо радоваться даже этому.
– Простите?
– Заладили: «Простите, простите». Вы меня прекрасно понимаете, мисс Лемэй. Или позволите называть вас Астрид?
– Откуда вы узнали мое имя?
Вроде я ни разу не видел, как девушка заламывает руки, но сейчас Астрид сделала именно это.
– Почему вы столько про меня знаете?
– Хватит вопросов! – рявкнул я. – Знаю от вашего бойфренда.
– От бойфренда? Но у меня нет бойфренда…
– Значит, от бывшего бойфренда. Или больше подходит «от покойного»?
– Джимми? – прошептала она.
– Джимми Дюкло, – кивнул я. – Наверное, он влюбился – без памяти влюбился на свою беду, – но все же успел мне кое-что сообщить. У меня даже есть ваше фото.
Она явно растерялась.
