Когда Мэгги говорила в таком тоне, я слушал.
– Прости, Мэгги. Извини, Белинда. У трусов вроде меня есть неприятная черта характера: будучи встревоженными, они срывают настроение на тех, кто не может дать сдачи.
Девушки дружно ответили милой сочувственной улыбкой, что всегда так бесило меня. Но в тот момент она показалась удивительно трогательной. Возможно, это коричневый грим как-то действовал на мою нервную систему.
– Видит Бог, я куда чаще ошибаюсь, чем вы.
И тут я допустил одну из самых роковых ошибок в моей жизни. Следовало вникнуть в то, что мне сообщили девушки.
– Что теперь? – спросила Мэгги.
– Да, что теперь нам делать? – присоединилась к ней Белинда.
Я был явно прощен.
– Походите по ночным клубам в окрестностях. Господь свидетель, их тут предостаточно. Может, узнаете кого-нибудь из артистов, или из обслуги, или даже из зрителей – кого-нибудь из тех, кто сегодня побывал в церкви.
Белинда недоуменно воззрилась на меня:
– Монахини в ночном клубе?
– А почему нет? Если даже епископы посещают вечеринки в саду.
– Это не одно и то же…
– Развлечения – они во всем мире развлечения, – пафосно возразил я. – Особенно присматривайтесь к тем, кто носит платье с длинными рукавами или эти модные перчатки по локоть.
– Почему именно к ним? – спросила Белинда.
– А вот догадайся. Если встретите кого знакомого, установите, где живет. К часу дня возвращайтесь в гостиницу. Увидимся там.
– А вы чем заняться планируете?
Я неторопливо оглядел помещение.
– Мне нужно тут многое изучить.
– Кто бы сомневался! – хмыкнула Белинда.
Мэгги вскинулась, но от обязательной нотации Белинду спасли восторженно-благоговейные ахи, охи и вздохи, внезапно заполонившие клуб. Зрители едва не попадали со стульев. Измученная неудачными попытками актриса выбралась из ужасной ситуации простым, но гениальным и очень эффективным способом: опрокинула жестяную ванну и воспользовалась ею, как черепаха – панцирем, чтобы скрыть стыдливый девичий румянец, пока преодолевала ничтожное расстояние до спасительного полотенца и закутывалась в него. Величественная, как Афродита, вышедшая из пены морской, она с божественной милостью поклонилась публике. Ни дать ни взять леди Нелли Мелба, навсегда расстающаяся с Ковент-Гарденом. Публика экстатически свистела и требовала продолжения, и пуще других неистовствовали те, кому за восемьдесят, но тщетно: репертуар был исчерпан. Актриса мило покачала головой и засеменила прочь со сцены, сопровождаемая роем мыльных пузырей.
– Вот это да! – восхитился я. – Бьюсь об заклад, никто из вас до такого бы не додумался.
– Белинда, пойдем, – процедила Мэгги. – Нам здесь не место.
Они встали. Огибая меня, Белинда шевельнула бровью, что было подозрительно похоже на подмигивание, ласково улыбнулась, сказала: «Вот таким вы мне больше нравитесь» – и оставила меня гадать о смысле этой прощальной фразы. Я счел нужным проводить девушек взглядом до выхода и убедиться, что никто за ними не последовал. Однако кое-кто последовал – очень толстый и очень плотно сбитый мужчина с огромными вислыми щеками на добродушном лице. Но вряд ли это имело какое-то значение, поскольку сразу же за ним двинулись еще несколько десятков посетителей. Развлечение миновало свою кульминацию, а поскольку такие выдающиеся представления давались весьма редко, всего-то трижды за вечер семь вечеров в неделю, посетители потянулись на другие пажити, где травка позеленее и крепкие напитки стоят в четверть от здешних цен.
