- Да сиди ты уже спокойно, поздно дергаться. - Он придавил ее колени к столешнице, фиксируя на одном месте. Прекрасно понимал, что рассчитывать на продолжение было бы чересчур глупо. Но постоять вот так еще хотелось. Можно было бы хотя бы пообниматься. Действительно, совсем не по-взрослому размышлял.
- Валер, отпусти. Нас обоих понесло, конечно. И я благодарна даже, что Юля зашла сюда.
- Иначе что, опять бы рыдала о своей потерянной совести? Или еще о чем-нибудь? - Вышло как-то очень зло. Хоть он и не собирался ее обижать. Но слишком остро кололи воспоминания о том совместном утре, особенно, когда Катя так близко оказывалась.
- Боже мой… Валер… - Девушка, все же, отодвинула его от себя. Он послушно убрал руки и отошел, задетый ее тоном. - И ты еще меня спрашиваешь о мести?
- Не вижу связи сейчас.
- Зато я вижу. - Катя спрыгнула со стола, поправила одежду, волосы опять закрутила в узел на макушке. - Ты мне до сих пор простить не можешь, что я себя так повела.
- А я должен был быть счастлив?
- Нет, конечно. Но и мог бы понять мое состояние, а не злиться до сих пор.
- Я не злюсь. Просто выстраиваю параллели. История повторяется. - Он ухмыльнулся, иронизируя. Правда, с трудом бы мог сказать, над кем конкретно.
Откровенно раздражал тот факт, что в их противостоянии уже не в первый раз Катя одерживала верх. И пусть ее победы означали поражение для нее же: нельзя сказать, что девушка была счастлива от того, как реагировал Валера. Лично его не устраивала эта ее непредсказуемость и неопределенность.
- Ты знаешь, Валер, мне перед Юлей стыдно. Человек, может, завтра сядет за этот стол завтракать, а я его своей задницей протираю. Это, как минимум, негигиенично.
- Это все, что тебя смущает?
- Нет. Еще то, что я забыла о присутствии посторонних людей. В моем возрасте уже пора немного соображать. - Польстить хотела, что ли, этой своей забывчивостью? Но больше было похоже, что Катя сердится сама на себя.
- А наличие живого мужа - не такая и проблема уже? - Валера все ждал, когда же она начнет сокрушаться о потерянной чести и достоинстве, и о том, как нехороший человек ее безбожно совратил.
- А где он, тот муж, Валер? - Катя как-то горько отмахнулась и склонилась над осколками чашки, так неудачно слетевшей со стола. - Почему я должна что-то хранить для него, если он меня саму не очень-то и бережет?
- И часто ты используешь такое оправдание для своих поступков?
Он спросил, а потом уже подумал. Хотя… почему бы и нет? Лучше бы, все же, на берегу все обозначить, чтобы потом не удивляться новым открытиям.
Наблюдал за тем, как медленно выпрямляется Катина спина, как она закидывает голову, словно сознательно тянет паузу, как подходит к нему, все ближе и ближе, но при этом все больше отдаляясь… Кладет указательный пальчик ему на грудь, очень медленно ведет его вверх, прослеживая взглядом, и только у самых ключиц разрывает прикосновение. Смотрит прямо в глаза, облизнув и закусив губу. И если бы не сердитый прищур, могло бы показаться, что она его снова соблазняет.
- Меня еще никто так часто и так сильно не обижал, Валер. Даже у Вени так не получалось. Спокойной ночи. Стекла сам собирай. Я тебе в уборщицы не нанималась.
Похоже, он начинал понимать, что имел в виду Катин отчим, когда говорил о том, что у нее под юбкой имеются мужские причиндалы.
7. Глава 6
С этим пора было что-то делать. Человеколюбие, совесть, жалость, что там еще положено вспоминать, когда кто-то из ближних попадает в беду? Валера, кажется, все эти качества проявил в полном объеме: Кате в беде помог, от каких-то неизвестных проблем укрыл. На этом стоило остановиться.
