Ничего подобного, деточки, – красный подпольщик в Херсоне. Я его еще с тех пор знаю, как его расстреливали в ноябре девятнадцатого года в Николаеве. Тогда кровожадный начальник контрразведки Шерман вместе со своим ближайшим помощником Липоманом вошли к пьяному, по случаю отъезда на петлюровский фронт, генералу Слащеву с заранее заготовленным списком на шестьдесят одного человека. И, долго не думая, генерал подмахнул резолюцию: «Расстрелять за то, что пошли против единой неделимой». В тот день Абрам чудом ушел из-под расстрела. Однако же снова попался, и военно-полевой суд приговорил его к смерти. Под давлением общественности казнь была заменена двадцатью годами каторги. А через полтора месяца белые в панике бежали на кораблях.
Через многие годы я снова встретился с ним как с соседом по тюремной камере. Боль от сознания, что еще один большевик незаслуженно терпит страдания, переплеталась невольно с интересом ко всему тому, что товарищ Абрам мог рассказать. И когда он неизменно выражал непоколебимую уверенность в неизбежном торжестве социалистической справедливости, он меньше всего думал о спасении своей жизни, он мысленно уносился вдаль, разглядывая проясняющиеся уже контуры строительства социалистического общества.
АЛЕНЬКИЙ ЦВЕТОЧЕК
Не морочай мне голову – как будто сам не знаешь. Это сказка о доброте. Там купец попадает в лес и срывает аленький цветочек для своей младшей дочери. И как только он его сорвал, появляется чудище, которое говорит, что теперь он умрет лютой смертью. А потом еще говорит, что после себя купец может послать свою дочь. Купец соглашается, и вот уже он вместе со своим караваном возвращается домой. Он рассказал об этому своему другу, показал кольцо, которое ему дало чудище, чтобы можно было вернуться назад. И он говорит, что пришел, только чтобы попрощаться с женой и детьми. Значит, собирался вернуться в лес. Но его дочь подслушивает разговор, берет кольцо, надевает на палец и оказывается в лесу. И там чудище о ней заботится, дает ей пищу, одежду, развлечения, но само не показывается. В конце концов она его заочно полюбила, и он ее – тоже. Он ее даже временно отпускает домой повидаться с родными. А сестры подводят ей часы, чтобы она опоздала вернуться, закрывают все ставни, чтобы она не поняла, сколько времени. Но она понимает, спешит к своему чудищу и все равно не успевает – видит его лежащим, умирающим около аленького цветочка. И это чудище такое ужасное, что она сперва пугается его, а потом превозмогает себя – обнимает его и целует. И чудище превращается в прекрасного принца…
Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Обратимся к оригиналу, написанному Сергеем Аксаковым (отцом всех славянофилов) для своей «Семейной хроники». Чудище у него живет не совсем в лесу, а в чудесном дворце средь прекрасного сада. В светлом будущем, как его понимали наши отцы и деды. Короче – на выставке достижений народного хозяйства. Ходит наивный купец-посетитель и удивляется – почему «хозяина нет»? Нет, хозяин-то есть, но он невидим и страшен. И подумал в те поры купец про себя: все хорошо, да есть нечего. Надо бы… Протянул дедушка Абрам руку к цветочку и, как говорится – фюить… Он оказался в тысяче верстах от своего дома, своих привычек, своих друзей, от цивилизации. Опять среди бандитизма, но лишенный реальных орудий борьбы.
Впрочем, избежал ведь лютой смерти. Ибо имел добрую дочь, которая, как и он, свято верила, что чудовище с выставки – есть не чудовище вовсе, но прекраснейший заколдованный временно принц, который нас всех и поит, и кормит, и одевает, и развлекает. А мы без него – никуда. Надо только его очень любить и в него очень верить… Рано или поздно оно обернется добрым молодцем и вернет репрессированного отца. Так и вышло – чудище реабилитировало отца и объявило, что скоро все будут жить при ВДНХ. Не прейдет род сей, как все это будет.
