– Интересное у тебя детство было. У меня тоже похожий случай был.
– Расскажи.
– Слушай…
– Он разговаривает сам с собой? На два голоса?
– Как видите, точнее, как слышите. Расщепление личности, как оно есть.
– Диссоциативное расстройство7, кто бы мог подумать? Второй голос не похож.
– Разговор записан тогда, когда пациент был в одиночке.
– Видеокамеры там нет?
– Камеры, к сожалению, нет, только микрофон и магнитофон.
– Знаете, Олег Александрович, я бы на вашем месте поставил камеру, – вытянул перед собой руки, хрустнув переплетенными пальцами. – Хотя, по нему уже не стоит, но на перспективу пригодится.
– За какие средства, Николай Васильевич? – Олег Александрович состроил постную мину и снова наполнил стаканчики.
– Вот об этом я и хотел поговорить, – Николай Васильевич поставил на стол дорогой кожаный дипломат и, щелкнув замочками, открыл. Подняв крышку, повернул дипломат к Олегу Александровичу. – Здесь хватит и на камеру; и на дачу, которую вы все не можете достроить; и на вашу молоденькую любовницу…
– За что? – Олег Александрович был не в силах оторвать взгляд от содержимого кейса.
– За этого пациента… Надо его отпустить…
– А если он опять кого-нибудь прикончит? Кто будет отвечать?
– Он вполне смирный…
– Только с виду. Поначалу, когда ему случалось остаться в палате одному, он с остервенением оплевывал и пачкал стены.
– Олег Александрович, тут очень хорошие деньги… Организуем побег…
– Кто будет отвечать?
– Побег организуем через санитара, есть одно чмо на примете.
– Все равно, за слабый контроль огребу по полной.
– Вам привезут похожий труп с острой сердечной. В отчете патологоанатома все будет чисто. Спишете как умершего и забудете.
– Если его поймают? Пальцы то есть в базе.
– Не поймают. Об этом будет кому позаботиться.
– Ваши гебэшные игры? – Олег Александрович достал из стола целлофановый пакет с ковбоем Мальборо и начал перекладывать деньги из кейса.
– Вот это, любезный Олег Александрович, – Николай Васильевич сверкнул золотым зубом, – вас не касается.
– Хорошо, – спрятал пакет в сейф, запер его. – Я согласен. Когда?
– В ближайшее время.
– Что делать мне?
– Ничего. Просто ничего не делать и забыть про этого пациента.
– Понял, – разлил по стаканам остатки коньяка. – За успех нашего предприятия.
– Вы не понимаете, как я рискую, – худой парень в застиранном халате просительно заглядывал в глаза. – Меня же уволят, или даже посадить… могут…
– Не бойтесь, – Андрей Иванович кашлянул в кулак, – за решеткой тоже люди живут.
– Короче, Склифасовский, – Володя приобнял санитара за плечи, – мы даем сотку баксов, а ты нам этого дурика. Идет?
– Вы думаете, что легко пациента забрать? – возмущенно пискнул санитар. – Там куча бумажек на него…
– Еще сотка, – перебил Володя. – Соглашайся, Петя, ченч выгодный. Иначе, – демонстративно зевнул, – мы к твоему главврачу подкатимся, а ты так и будешь щелкать клювом.
– Доллары лучше, чем нож в печень, – негромко сказал Андрей Иванович.
Петя вздрогнул и покрутил цыплячьей шеей, будто воротник халата стал вдруг тесен.
– Время неспокойное, – сочувственно добавил следователь, – всякое случается. Я как из СИЗО вышел, – оглянулся, – так все хожу и вздрагиваю. За решеткой спокойнее было…
Санитар снова вздрогнул и невольно оглянулся на дверь черного хода.
– Ну, ты не пугайся, – бывший участковый покровительственно похлопал Петю по скрытому халатом плечику. – Мы тэбя нэ больно зарэжэм.
