Задачу философии Делёз и Гваттари усматривают в том, чтобы в каждом конкретном случае находить инстанцию, способную измерить истинностное значение противоположных мнений – либо выбирая некоторые мнения, более мудрые чем другие, либо признавая за каждым из мнений свою долю истины. Согласно Делёзу и Гваттари истина – это всего лишь создаваемый мыслью предполагаемый план бытия. Следуя за Ф. Ницше, они подчеркивают, что мысль – это творчество, а не воля к истине. А если теперь, в отличие от классического образа мысли, больше нет воли к истине, то это оттого, что мысль составляет лишь «возможность» мыслить, которая еще не позволяет определить мыслителя. Истина, по Делёзу и Гваттари, может быть определена лишь через формулы «обратиться к…» или «то, к чему обращается мысль». При этом Делёз и Гваттари признаются, что не располагают никаким концептом истины (1, с. 55). Если и само заблуждение по праву является элементом всеобщего плана, то тогда суть его просто в том, что субъект принимает ложное за истинное, концепт же оно обретет лишь в том случае, если будут определены его составляющие. Например, Декарт выделял две составляющих познания: ограниченное понимание и безграничная воля (1, с. 55). Субъекту познания в рамках классического типа рациональности6 («прежнему идиоту», в терминах Делёза и Гваттари) требовались очевидности, к которым он пришел бы сам. А пока он готов был сомневаться во всем, даже в том, что 3 + 2 = 5; он ставил под сомнение любые истины Природы. Субъекту в рамках постнеклассического типа рациональности («новому идиоту») совершенно не нужны очевидности, он никогда не «смирится» с тем, что 3 + 2 = 5. Он желает абсурда – это уже другой образ мысли. Прежний субъект хотел истины, новый же хочет сделать высшим могуществом мысли абсурд, то есть творить (1, с. 83).
Трудно не согласиться с Л.А. Марковой (5) в том, что предметом логического рассмотрения Делёза и Гваттари выступает именно тот момент, когда эволюционный период в развитии науки обрывается, когда происходит поворот к другим переменным и другим отношениям, иными словами, период научной революции. И если у постпозитивистов при этом возникает проблема несоизмеримости конкурирующих теорий, то у Делёза и Гваттари она как бы снимается, так как поворот к другому типу мышления, или другой референции, осуществляется на базе очередного соприкосновения с виртуальным миром хаоса. И здесь выявляется принципиальное отличие позиции Делёза и Гваттари от доминирующей тенденции объяснения революционных периодов в XX в. в рамках постпозитивизма. Если в последнем случае наука рассматривалась сквозь призму мира культуры, социума, научного сообщества, и этим она как бы выводилась из сферы логики, то у Делёза и Гваттари наука помещается в мир процессов, выводящих ее из хаоса (где нет еще ни субъекта, ни объекта). Именно этот мир и объясняется средствами логики, разрабатываемой Делёзом и Гваттари. Вопрос ставится не так, что надо установить логические мосты между разными типами рациональности, а по-другому: какова логика возникновения всех этих способов научного мышления из чего-то ненаучного, еще только могущего стать наукой, из хаоса, из виртуального мира. Отношения между субъектом и предметом научного исследования в философии Делёза и Гваттари преобразуются в отношения между формируемыми наукой вещами, которые приобретают способность к восприятию и ощущению через посредство «частных наблюдателей». Нельзя утверждать, что природные процессы происходят объективно, независимо от субъекта, но и порожденными субъектом их тоже нельзя считать. Познающий субъект как бы отодвигается на задний план, уступает место частному наблюдателю, восприятия которого не носят субъективного характера. Таким образом, классический дуализм субъекта и объекта познания разрешается у Делёза и Гваттари с помощью концепта частного наблюдателя (5). «Сколь бы ни были историчны и исторически достоверны те личные имена, с которыми связывается при этом высказывание, они всего лишь маски для иных становлений, всего лишь псевдонимы для более таинственных единичных сущностей, – пишут Делёз и Гваттари. – В случае пропозиций таковыми являются внешние
