«Старшенькому Феденьке одиннадцать, ещё пару лет, и он во многом сможет заменить меня по хозяйству», – размышлял Василий. «Помнится, летом он с младшеньким Жоркой коней в ночное гонял самостоятельно. Девчонки – тоже ощутимая помощь по дому, Варьке семь, а управляется со скотиной, как взрослая. Ну а Павел и Даша, конечно, ещё маленькие»…
Из состояния полудрёмы вывела команда есаула Гринько: «Привал окончен, собирайсь»! Как выше уже было сказано, казачки – народ мобильный, и через четверть часа отряд продолжил свой путь. Дальше тропа уходила от ущелья левее через перевал. Порой, подъём был настолько крутой, что приходилось спешиваться и идти рядом с конём. То и дело из-под копыт выворачивались булыжники и срывались вниз, угрожая зашибить кого-нибудь, идущего следом. Спуск был более пологим и отнял значительно меньше времени. Лес закончился, и отряд вышел на огромное горное плато, частично поросшее небольшим кустарником. Вдали на южном направлении поднимались струйки сизого дыма, по всей вероятности, от костров. Сотня остановилась, и всадники спешились. Степан Семёнович Гринько отдал команду вернуться в лес и рассредоточиться между деревьев. Дозорный с биноклем влез на раскидистый дуб. «Похоже, турецкий стан, – отрапортовал он, – есть вероятность, что они нас заметили, с их стороны виднелись блики стёкол, возможно, это был вражеский наблюдатель».
– Разбить лагерь и выставить дозор, – скомандовал Степан Семёнович. Срочно собрали командный состав для обсуждения сложившейся ситуации. – Судя по наблюдению дозорного, численность османов значительно превышает нашу, – докладывал хорунжий. Есаул скрутил цигарку «козья ножка», закурил и стал расхаживать взад – вперёд. – До сумерек осталось часа полтора, сегодня они уже атаковать нас не станут, поэтому предлагаю напасть на них ночью, – рассуждал он. – Есть другие предложения? Все молчали…
Так и решили: выступить ночью, был дан приказ «Отбой до полуночи и костры не разводить».
***
После ухода Василия в поход Мария полностью погрузилась в домашнюю рутину. Тяжела доля казачки, особенно, когда муж на войне, а на шее пятеро детей и большое хозяйство. Благо, хоть в помощниках было двое пленных турков, по очереди передаваемых из семьи в семью. Последнее, что убрали с полей – буряки (свёкла), их уложили в бурты и накрыли землёй. Стог сена возвышался за амбаром, в сарае, прикрытая слоем соломы, лежала куча кабаков (тыквы). Пшеница, просо, овёс, кукуруза и много всего другого, одним словом, запасов было впрок. Скотины тоже было много: коровы, бычки, свиньи, овцы и гуси. Две рабочие лошади, телега, плуг, борона. В общем, скучать было некогда, за всем нужен был уход. А вот сегодня с самого утра как-то тревожно: Василий не выходил у неё из головы, дела не ладились, всё валилось из рук вон. – Надо бы в воскресенье в церковь пойти, молебен Архистратигу Михаилу заказать, да сорокоуст о здравии. День подходил к концу.
Мария управлялась по хозяйству; подоила коров и начала переливать молоко в четверти.
– Мам, я налил пойло бычкам и закрыл сарай. Можно дотемна побегаю? – Федя, помоги Жоре с овцами и присмотрите за детворой, пока я управлюсь. Набегаться ещё успеешь.
Отрок нехотя вышел во двор, там младший его братишка с палкой в руках гонялся за глупыми и упрямыми существами, а те, явно, не хотели идти в загон. Ухватив черенок от сломанной лопаты, Фёдор выместил всю свою обиду на животных, которые тут же решили не упрямиться. Затем он и Жора взяли девчонок и малого Павлушу за руки, побрели в хату.
