Отслоившийся пласт, на котором оказался он, уходил далеко вниз, и его боковая грань под углом доходила почти до самого подножия утёса. Немного отдышавшись, Василий приступил к спуску. Он втискивал упругие подошвы своих сапог в трещину между пластом и скалой и шаг за шагом приближался к земле. Когда закончилась щель, до подножья оставалось ещё, примерно, локтей восемь. Нужно было прыгать, но так, чтобы ноги остались целы, иначе, смерть – либо от шакалов, либо турки обнаружат.
Подтянувшись на руках, он, высвободив сапог из трещины и оттолкнувшись от утёса, полетел вниз…
***
Есаул вовремя овладел ситуацией и остановил коня на самом краю обрыва. Развернул его и натянул поводья, конь встал на дыбы, другой рукой он скинул с плеча винтовку и сделал выстрел вверх. Благодаря его действиям, казаки, также, придержав своих коней, сумели вовремя остановиться. Большая часть отряда была спасена. На другой стороне пропасти горели костры. – Вот шельма, провели на мякине, – выругался командир.
Не успев опомниться от происходящего, казаки увидели позади себя вражескую конницу, на полном скаку летящую на них. Их была тьма, по сравнению с ними. Степан Семёнович был сильной воли человек и не растерялся. Все подчинённые смотрели на него, ожидая команды. Отряд был натренирован на ученьях и в боях. Несколько условных движений руки командира с шашкой, и остаток эскадрона быстро построился клином, выставив пики вперёд. – Святой великомученик, Георгий, моли Бога о нас! – прокричал есаул, и кубанцы поскакали на врага. Бой был не долгий, враг никак не ожидал такого мужества от казаков. С минимальными потерями им удалось прорваться сквозь ряды османцев, добравшись до леса, казаки скрылись в нём…
***
Потоки холодного воздуха тянуло по дну ущелья, по серому осеннему небу плыли грузные свинцовые тучи. Василий шёл, прихрамывая. Рубаха его насквозь была пропитана потом. От усталости, а так же, от холода и голода он, буквально, валился с ног. Отдыхать было нельзя. Нужно было как можно скорее найти выход из ущелья, добраться до леса и там уже можно будет отлежаться. А здесь он, словно мышь в банке, одним словом, живая мишень.
Внезапно на левом краю пропасти появились оттоманы. Впереди в пяти шагах от него лежал большой валун, урядник бросился из последних сил к нему. Едва он успел упасть в укрытие, как раздались выстрелы. Пули ударялись о камень и рикошетом летели прочь, осколки посыпались ему на голову. Скалы настолько были отвесные, что врагу спуститься вниз не представлялось возможным. Всадники спешились, расположились у края кручи и решили взять казака измором. Солнце садилось за гору, сумерки плавно переходили в ночь.
Василий использовал старую военную хитрость, надел на кинжал папаху и высунул её из-за камня. Не успел он это сделать, как сразу прогремел выстрел, и шапка отлетела в сторону. Паника начинала овладевать им, губы самопроизвольно стали шептать 50 псалом «Помилуй мя, Боже, по велицей милости Твоей ».
Стемнело, тучи скрыли небесные светила. В ущелье ничего не было видно. Турки стали бросать вниз зажжённые факелы. Когда один догорал, бросали следующий, а время шло…
– Не может быть, что вот так здесь всё и закончится, я ещё должен увидеть свою семью, – судорожно размышлял, стучащий зубами от холода казак. Его ум обладал живой смекалкой, которая не раз выручала его в критических ситуациях. И тут он приметил, что когда один факел догорал, а другой ещё летел, появлялась небольшая тёмная зона, но ненадолго – секунд на пять. За это время более пяти – шести шагов он не успеет сделать, а по близости других укрытий нет. И тут Василий словно прозрел – река, до неё-то и будет шагов пять-шесть. Течение сильное, и нужно только прыгнуть в неё, а мощный поток сам понесёт подальше отсюда, а там – будь, что будет. Шум воды, разбивавшейся о камни, заглушит его шаги по гравию. Осталось точнее всё просчитать и выждать время, чтобы у охотников на него притупилась бдительность…
