Если у него просили денег в долг, Дима не мог отказать. Если были деньги – он их одалживал.
Это меня потрясло. Потом озадачило. Возмутило – как бурю в стакане воды! Какое-то время я просто кричала от бессилия! Ну разве можно верить людям?! Лю-дям!!!
А потом привыкла.
Я на три дня лишилась дара речи, когда муж отдал пять тысяч долларов какому-то сонному, в кримпленовом „женильном“ костюме Анатолию, и тот укатил на велосипеде с просевшей рамой и с прищепками на штанинах.
– Не бойся – он отдаст! Я его знаю как себя, – успокоил Дима.
„Еще забавляется!“ – горько подумала я, мучимая скупостью.
– В июне, в четыре раза больше! Я так „Мерседес“ купил! – кивнул на старую, правда, очень приличную машину мой Дмитрий. – У него там алмазы где-то… – туманно добавил он и замолчал.
„Конечно, алмазы! Кто же сомневается? Только не я, – подумала я. – В июне, а теперь-то октябрь…“
А потом привыкла, мы же не бедствовали по большому счету.
Хотя странные, на мой взгляд, рассуждения о том, что если человек просит, а ты можешь ему помочь, но мотаешь головой и отворачиваешься…
Ну конечно, успокаивала я себя – кто-то играет в покер, кто-то содержит целую конюшню любовниц, кто-то пьет все, что горит синим пламенем, а Дима – дает в долг.
Но вообще-то с этим я не согласна до сих пор, не соглашусь никогда, и лучше поменяем пластинку!
Прожив какое-то время в доме на холме в ожидании рождения дочки, намеченного не позже июня, я вывела одну нехитрую аксиому: лучше, чем жизнь с любимым человеком и свой маленький мирок в четырех стенах, лучше этого – нет ничего. Никакой сказочник не придумал сказки главнее этой».
Обычно политика и жизнь человека с улицы не связаны решительным образом никак, если, конечно – не война, когда на бойню посылают рядовых человеков тысячами.
События последних лет, произошедшие в Красноуральске, несколько выбивались из грабительского течения жизни в постсоветской России.
Губернатор за первый год своего правления сумел посадить или выгнать из города и края самые крупные бандитские формирования, которых в красноуральском регионе было не меньше, чем в среднем по стране. Конечно, это не могло пройти бесследно, и тот порядок, который установился в крае, был зыбким, но жизнь продолжалась, заводы и фабрики в Красноуральске работали без обычных в наше время переделов собственности. Такими мне запомнились та осень, зима, но… все, кто пожил, понимали, что губернатор, который не стал ручным ни для авторитетов, ни для олигархов и остается чистым – это нонсенс для той России, в которой мы живем.
«Смертник» – так за глаза называли в крае в тот год губернатора, и уже в марте за какую-то неделю на Соболя было совершено два покушения. Одно во время посадки губернатора в машину – оборвался трос, и сверху на машину упала плита. Ошибка крановщика? Рядом возводили новое здание администрации. И второе – секретарь Соболя скончался, когда пригубил «Нарзан» из холодильника в комнате отдыха губернатора.
В обоих случаях Соболь не пострадал, но выглядеть после того стал неважно.
Что будет летом, когда на пост губернатора богатейшего края выстроится целая очередь из авторитетных людей России, ожидать было тревожно.
То, что человек с «титановым» лицом в белом «Линкольне» – Валерий Бобровник, оказался не преступным авторитетом, на которого oн смахивал своим брутальным видом, а начальником охраны главного конкурента губернатора Соболя на предстоящих выборах, я узнала между делом. Этим конкурентом был неприметный, но очень влиятельный глава законодательного собрания края и вдобавок крупный предприниматель – Быковский.
