Куросиво - страница 27

– Ах, вот ты как… Хорошо же, хорошо… Пусть мальчишки убираются отсюда… Митико, давай играть в прыгалки!

– Да разве это веревка?

– Конечно! – Тэруко протянула один конец цветочной гирлянды Тиё: – Держи!

Но в ту же минуту юный виконт, разбежавшись, прыгнул в самую середину растянутой вместо веревки цветочной гирлянды и задел шнурок ногой. Гирлянда порвалась, и цветы рассыпались по земле.

– У-у, неуклюжий!.. Уходи, убирайся отсюда, противный!

– Тэруко, пошли к пруду! – позвала Митико.

Предложение Митико предотвратило ссору. Маленькая буря в стакане воды тотчас же утихла, и вся компания – брат и сестра, госпожа и служанка (всем четверым вместе не набралось бы шестидесяти лет) – наперегонки побежала по направлению к пруду.

В воздухе не чувствовалось ни малейшего дуновения ветерка, и вода была спокойная, как зеркало.

– Митико-сан, я красная, да? – глядя на свое отражение в воде, Тэруко, смеясь, корчила всевозможные гримасы.

– Красная! – Митико тоже улыбнулась.

– Краснее, чем карпы?

– Ну нет, побледнее! – Алые губки чуть раздвинулись в улыбке, приоткрывая белые как молоко зубы. Рука девочки в европейском платье легла на плечо девочки в кимоно, и расчесанная на пробор головка склонилась над водой рядом с прической «тигова». С минуту обе гляделись в воду, потом переглянулись и вдруг покатились со смеху.

– Что-то совсем не видно карпов… – Юный виконт оглядывал пруд.

– Им надо бросить корм, тогда они подплывут… – ответила Тиё, жевавшая лепесток белого лотоса.

– А цветы они не едят? – Тэруко отщипнула лепесток камелии и кинула в воду. Тотчас же, раздвигая зеленовато-коричневую воду, показалось несколько карпов, золотисто-алых, словно солнце на восходе; приняв цветок за корм, рыбы схватили было лепестки, но тотчас же снова скрылись в глубине, как бы желая показать, что их не провести подобными фокусами.

– Ишь, хитрые какие! – Киёмаро тоже бросил в воду несколько цветов, стараясь закинуть их как можно дальше. Один из журавлей, стоявших на другом берегу у самого края лазурно-синей воды и непрерывно чистивших длинными клювами перья на крыльях, принял, вероятно, цветы за что-то съедобное и сделал несколько шагов по направлению к детям.

– Смотрите, журавль клюет! Журушка, сюда, сюда!

– Тиё, ну-ка, попробуй, позови его!

По приказанию хозяйки Тиё протрубила сигнал сбора. Журавль глянул на детей, наклонил голову и, наконец, окончательно решившись, медленно, словно нехотя, направился через пруд, вытягивая шею и поджимая длинные ноги.

– Какой смешной! А вид-то какой серьезный! – Тэруко фыркнула, стараясь сдержаться, но затем расхохоталась, сгибаясь от смеха. Остальные тоже невольно рассмеялись.

Журавль настороженно, точно недоумевая, что смешного находят в нем дети, приблизился еще на несколько шагов и вдруг, испугавшись чего-то, поднялся в воздух, громко хлопая крыльями.

Весенняя вода всколыхнулась; заколебались плававшие на поверхности опавшие цветы, дрогнули отражения цветущего сада, неба и облаков.

– Улетел! Улетел!

– Чего он испугался?

– О Нэд! Это ты его напугал? – Митико быстро оглянулась. Помахивая хвостом, к ней подбежал огромный, ростом с теленка, сенбернар с густой, длинной шерстью.

– Нэд! Нэд пришел! Сюда! Сюда!

– Нэд! Где ты пропадал? – Тэруко тоже давно знакома с собакой.

– Он каждый день ходит в Иппоммацу за своим супом… – поясняет Тиё.

– В самом деле? Он умеет сам ходить за супом? Ах ты, славный песик! Сюда, Нэд, поди же сюда! – Тэруко манит к себе собаку.