– А каково было ваше отношение к религии в те времена? Как сильно помогала Вера Алексею?
– Мне кажется… я не уверен, но для Лёхи многие вещи были открыты, хоть его поведение и не выдавало в нём посвящённого. Скорее всего, всё, что касалось Веры, он старался – и порой вполне удачно – основывать на чистой логике и максимально отрабатывать назначение мозга, как самого важного данного ему инструмента. Даже, может быть, «Логика» была для него тождественна понятию «Божественность». Я чётко помню, что с самого детства Алексею, как результат чистой логики, было понятно существование человеческого «Я» отдельно от тела. Разные религии подразделяли это «Я» на душу и дух, и прочие составные части. Но смысл не в этом. Я помню, как Лёха пытался объяснить «существование души» другим людям. Он ставил собеседника перед собой и начинал задавать наводящие вопросы:
* Почему ты – это ты, а я – это я, а не наоборот?
* Давай пофантазируем? Может быть, завтра я проснусь тобой, а ты – мной. А может быть, послезавтра ты проснёшься другом Мишкой? Ты будешь помнить уже не то, что было с тобой, а то, что было с Мишкой. Как можно убедиться в том, что это вымысел?
Традиционно все начинали возражать, что такого быть не может, что у Лёхи с головой не всё в порядке, и шизофрения прогрессирует, и всё такое. Но потом для некоторых, чья степень отторжения опыта всё-таки позволяла его закончить, Лёха задавал главные вопросы:
* Скажи, а с точки зрения чистой логики, вопросы, заданные мной, законны? Я имею в виду, имеют ли они право на существование только в логическом смысле? Если да, то ты должен сейчас понять: о чём мы сейчас спорим, неважно. Важно, что мы об этом спорим. И сам факт существования спора говорит о существовании «Я», оторванного от тела, мозга, его памяти, привычек и всего, что с этим связано.
– И много ли было людей, для которых это служило откровением? Были такие, кто бил себя по лбу и кричал: «Гениально! Я всё понял!»?
– Насколько я помню, Лёха провёл этот эксперимент над парой десятков человек. Потом ему просто надоело. И из всех только один человек отреагировал именно так. Был ещё один человек, который, посмеявшись над Лёхой, спросил: «А что, есть кто-то, кто этого не понимает? Кто не знает, что существует душа?». И ещё один изложил Лёхе шесть доказательств существования души по Платону, чем сильно заинтересовал и привил интерес к философии.
– А сколько народу при всём этом претендовало на свою просвещённость в вопросах Веры и Бога и на право нести информацию другим? «И сколько войн было из-за этого?» – с грустью заметила Мира.
– Логика, – продолжал Рос, – была инструментом, который помогал оставаться людям тем, кем они должны были быть. Тот, кто не верил в логику, не использовал и не развивал её, требовал чудес. Тот же, кто посвящал своему развитию много времени и усилий и максимально использовал логику, видел эти чудеса повсеместно и всегда. И чудеса были истинными, а не притянутыми за уши. Только в упорных попытках осмыслить этот мир, используя, конечно, и имеющийся чужой опыт, но после тщательного анализа, люди могли осознать, что во всём есть смысл, что всё происходит по написанной кем-то программе, а не само собой, что само собой всё может только ржаветь и разваливаться.
– Я помню, как вы рассказывали про младшую дочку Лёхи, которую он спросил: откуда всё взялось? И та ответила, что «одна железяка шмякнулась о другую где-то – и всё появилось».
