– Предание гласит: если вы сделаете три глотка из Кастальского источника, это благотворно скажется на вашем здоровье, шесть раз – к вам вернется вдохновение, девять – выиграете нечто важное или же потеряете всё. Вы скажете, сказки – не знаю, не знаю. Могу лишь положиться на свой опыт. Муза, внушившая мне любовь к прошлому, муза Клио, даёт мне возможность заниматься любимым делом уже сто-о-лько лет (последние слова были произнесены с наигранной печалью). Урания – муза астрологии и астрономии, одна из мудрейших дочерей Зевса…
– Я ничего не слышу. У нас экскурсия или пешая прогулка? – послышался ворчливый и неприятный женский голос. – Всю дорогу молчал, теперь бежим как угорелые. Непонятно, за что мы заплатили. По горам лазать я и сама умею.
Голос принадлежал женщине, которая уже и в автобусе выражала своё недовольство. Очевидно, была не в настроении в этот день, хотя понять её было можно: экскурсия действительно проводилась в довольно жестком режиме. Гид старался уложиться во времени.
– Ларочка, – обратился к ней Константин, – встаньте рядом со мной. Вы у нас сегодня за старшую группы, и мы будем вас спрашивать. Так какая же у вас муза? Уверен, вы человек талантливый, а я редко ошибаюсь в людях.
– Неважно какая, – отвечала та, польщенная его вниманием, но все ещё насупясь. – Ну, Юстиция, предположим.
– Прекрасно, это чувствуется по вашим глазам, которые жаждут справедливости. В греческой мифологии эта муза называется Фемидой.
«Ларочка», как выяснилось позже, работала медсестрой и к музе правосудия имела лишь косвенное отношение: в палате у неё лежал адвокат, которому она делала уколы. Об этом Сергей Александрович узнал совершенно случайно, услышав разговор двух женщин, ехавших с ней.
– Повторяю: три – здоровье, шесть – взываете к вашей музе, девять – приобретаете многое или теряете всё. Встречаемся через семь минут внизу, на площадке, с которой мы начали наше движение. Время пошлО! Ларочка, я вас жду! Руководите нами!
Сергей Александрович был последним и не отошёл, как остальные, а, воровато оглянувшись и заметив, что никто не смотрит на него (особенно его беспокоила жена), вернулся к источнику, поспешно сделал шесть глотков и скорым шагом присоединился к группе. «Глупо. А впрочем, какая разница: сделал – и сделал», – подумал он и был доволен тем, что никто не обратил внимание на его действия…
Искупавшись, Сергей Александрович смыл под душем морскую воду с тела, переоделся в боксе и вернулся в номер. Загорать, в отличие от жены, он не любил и никогда не мог понять, какое удовольствие получают люди от этого, как он считал, скучного занятия на глазах у посторонних. В номере же гостиницы – иное дело, и поэтому в ожидании возвращения супруги он лежал и читал. В эту поездку он ничего не взял с собой, но Ирина, зная его характер, предусмотрительно положила в своей чемодан вместе с томиком Сафо (ранее предполагалось, что они поедут на Лесбос) ещё и Бунина. И очень кстати, потому что Сергей Александрович уже начинал скучать без того, что вошло у него в привычку.
Прочитав «Поздний час», Сергей Александрович отложил книгу. Он почувствовал, что расстроился, и старался (это было ему свойственно) найти причину: то ли это было оттого, что автор написал рассказ, когда ему было уже 68 лет, и чувства, которые он испытывал, были близки Сергею Александровичу, то ли в очередной раз он ясно увидел, что значит настоящий талант, и ему стало стыдно, что кто-то (и главное – он сам) считал и продолжает считать его, Сергея Александровича Солодовникова, писателем. Поэтому он был рад, когда жена вернулась с пляжа: Ирина всегда поддерживала его и гнала «упадонические» настроения. Сергей Александрович настолько привык к этому, что иногда эксплуатировал жену, кокетничая и притворяясь более слабым, нежели был на самом деле. Впрочем, он знал меру и не переходил известную черту.
