Они подошли к барной стойке, за которой стоял человек без единой видимой модификации – что само по себе выглядело странно на фоне остальных посетителей. Только его глаза, полностью чёрные, без белков и зрачков, выдавали в нём не обычного человека.
– Виола! – поприветствовал он их, улыбаясь широкой улыбкой. – Давно не заглядывала. Обычный набор?
– Привет, Сэм, – она кивнула. – Да, и ещё что-нибудь питательное для моего спутника. Он… недавно пришёл в себя.
Сэм перевёл взгляд на Макса, и тот почувствовал себя так, словно его просветили насквозь.
– Зимоспящий? Или амнезия? – спросил бармен, не переставая улыбаться.
– Второе, – ответил Макс, удивляясь точности догадки.
– Бывает, – философски заметил Сэм. – В мире, где реальность пластична, память иногда становится… избирательной. Присаживайтесь, я всё принесу.
Они заняли столик в углу, откуда хорошо просматривался весь зал. Виола достала из своей сумки небольшое устройство, похожее на компактный планшет, и начала что-то на нём настраивать.
– Это мультитул, – пояснила она, заметив интерес Макса. – Универсальный интерфейс для доступа к различным сетям и системам. Попробую поискать информацию о твоём браслете и Протоколе "Феникс".
В этот момент Сэм принёс их заказ: для Виолы – стакан с жидкостью, переливающейся всеми цветами радуги, для Макса – тарелку с чем-то, напоминающим рагу, но с ингредиентами странных форм и цветов.
– Не волнуйся, – усмехнулся Сэм, заметив его настороженный взгляд. – Это синтезированный протеиновый комплекс с витаминными добавками. Вкус имитирует старый добрый говяжий стейк с овощами. Многие зимоспящие говорят, что это помогает им адаптироваться.
Макс осторожно попробовал блюдо и с удивлением обнаружил, что оно действительно вкусное – странное, но приятное сочетание знакомых и экзотических ароматов. Он не осознавал, насколько голоден, пока не начал есть.
Виола тем временем погрузилась в работу с мультитулом, её глаза на мгновение засветились голубоватым светом – признак активации нейроинтерфейса.
– Нашла кое-что интересное, – сказала она через несколько минут. – Протокол "Феникс" действительно был экспериментальной программой НейроСинтеза, запущенной непосредственно перед Схлопыванием. Официальная цель – создание прямого квантового интерфейса между человеческим сознанием и компьютерными системами.
– А неофициальная? – спросил Макс, отложив вилку.
– Неизвестно. Большая часть данных зашифрована или удалена. Но есть упоминания о "преодолении барьера Тьюринга" и "квантовой энтропийной устойчивости сознания".
– Что это значит?
– Если говорить простым языком, – Виола задумчиво крутила стакан в руках, – они пытались сделать человеческое сознание таким же пластичным и программируемым, как компьютерный код, сохранив при этом его уникальные свойства. По сути, создать гибрид человека и ИИ.
Макс почувствовал холодок, пробежавший по спине.
– И я… связан с этим экспериментом?
– Возможно. Твой браслет – определённо технология НейроСинтеза. А квантовый хронометр… – она запнулась. – Макс, такие устройства были только у ключевых участников проекта. Обычно их носили ведущие исследователи.
Их разговор был прерван появлением новой группы посетителей. Шесть человек в одинаковых чёрно-серебристых униформах вошли в зал, и атмосфера мгновенно изменилась. Разговоры стихли, музыка прекратилась. Даже сам воздух, казалось, наполнился напряжением.
