Первый удар колокольчика разорвал тишину. Звук был невероятно чистым, он словно существовал в нескольких измерениях одновременно. Ривьера почувствовал, как этот звук отдаётся в каждой клетке его тела.
Второй удар – и пространство начало искривляться. Стены палаты словно растянулись, потолок стал выше, а углы комнаты размылись, превратившись в туманную дымку. В воздухе появились странные искажения, похожие на северное сияние, но состоящие из символов и цифр.
Третий удар – и реальность треснула. В буквальном смысле: в воздухе появилась трещина, через которую просвечивало нечто, не поддающееся описанию. Ривьера судорожно записывал в блокнот, хотя чернила на бумаге начали светиться и менять цвет.
"Портал открыт," – произнёс Феликс, его голос звучал одновременно здесь и где-то очень далеко. – "Теперь всё зависит от него".
Воздух в палате начал конденсироваться, образуя странные узоры. Капли воды поднимались вверх, против гравитации, собираясь в сложные фрактальные структуры. Температура в комнате колебалась: одни участки пространства становились обжигающе горячими, другие покрывались инеем.
Феликс поднял руки, его пальцы двигались, словно он управлял невидимыми нитями. Порошок, рассыпанный по полу, поднялся в воздух, формируя трёхмерную мандалу, которая медленно вращалась вокруг своей оси.
Внезапно тело доктора на кровати выгнулось дугой. Мониторы взорвались потоками данных, цифры и графики сменяли друг друга с невероятной скоростью. В воздухе запахло озоном, как перед грозой.
"Он идёт," – прошептал Феликс. Пот стекал по его лицу, капли светились слабым фосфорическим светом. – "Держите канал открытым".
Ривьера увидел, как над телом доктора начала формироваться светящаяся структура, похожая на двойную спираль ДНК, но состоящая из чистой энергии и информации. Она пульсировала в такт с биением сердца доктора, каждый импульс отдавался вибрацией во всём здании.
Феликс начал новый напев, теперь на смеси санскрита и языка обских угров. Каждое слово материализовалось в воздухе в виде светящегося символа, который вплетался в общую структуру портала.
Внезапно в трещине реальности появилось странное искажение. Ривьера с изумлением увидел, как в портале на мгновение проступил силуэт с длинными усами и безумным взглядом – образ Сальвадора Дали.
"Он не один", – выдохнул Феликс, усиливая напев.
Вороньи перья, лежащие на полу, внезапно поднялись в воздух и начали кружить по комнате, создавая вихрь тёмной энергии. Их движение создавало странный звук, похожий на шёпот тысячи голосов.
В центре трещины в реальности появилось свечение. Сначала тусклое, едва заметное, оно постепенно усиливалось, приобретая форму двух человеческих фигур. Феликс усилил напев, его голос теперь звучал на грани человеческих возможностей.
"Две сущности," – с трудом произнес он. – "Патос и логос… разделились… нужно воссоединить…"
Световые фигуры начали уплотняться, обретая знакомые черты. Одна – строгий, сдержанный образ доктора Миссио, какой он был до исчезновения. Вторая – тот же человек, но с чертами Дали, с его характерными усами и экспрессивными жестами. Две стороны одной личности, расщепленные опытом в цифровом лабиринте.
Феликс поднял астролябию, единственный предмет, сочетавший в себе логос и патос. Древний инструмент засветился золотистым светом, проецируя в пространство сложную карту созвездий и символов.
