– А надо было заглянуть! Что и Шурка твоя не заглядывала? Господи, мужик войну прошёл, дети есть, а под хвост не научился заглядывать!
И опять приступ дикого хохота. На звуки задорного смеха, на крыльцо дома, высыпали жёны и дети. Им популярно всё объяснили.
– А ты куда смотрела, когда брала его? – Это уже отец, к маме, сквозь смех.
– Вот паршивец! Я же спрашивала его, мальчик или девочка?
А он мне: «Мальчик, мальчик, тётя!»
Хор смеющихся увеличился вдвое. Кто-то из мужчин, бросил клич:
– Пошли в дом, такие крестины надо отметить!
Я, семилетний мальчишка, ничего толком не понял, что произошло и из-за чего весь этот обидный смех?
Рекс, или уже не Рекс, сидел или сидела, у моих ног. Ничего не понимая, собака крутила головой и весело лаяла. Уже возвращаясь в дом, мама задержалась на пороге, обернулась к нам и, смущённо пожав плечами, сказала:
– Вот так, сынок бывает – Рекс у нас девочка. Пусть будет Рексой!
– Да ничего страшного, лишь бы собака была хорошая, – успокоил меня отец.
– Ну да, тебе то что, а что потом будем делать со щенками? – возразила мама.
Петрович, услышав мамин вопрос, вмешался:
– Шур, если собака будет хорошая, проблем не будет, всех разберут. Посмотри, сколько вокруг народу строится. Огороды у людей, сады потом пойдут. А какой сад без собаки? Ещё и заработаешь на щенках.
– Ага, я их тебе принесу! Может быть, разбогатеешь.
Смеясь, все ушли в дом.
Вот так мой Рекс в одночасье превратился в Рексу.
А пророчества Петровича в большей части сбылись. Нет, мы не разбогатели, но за все годы, когда у Рексы были щенки, я получил такое детское счастье в играх и общении с ними, которое ни за какие деньги не купишь. Щенков было много за эти годы и все были отданы в хорошие руки людям нашего города и не только его.
Но, это уже другая история.
А сейчас хочу рассказать, как я справился со строптивым звуком «р». И что здесь сыграло большую роль, кличка собаки или просто пришло время расстаться с детской картавостью – не ясно. Скорее, всё вместе.
Глава 3 Ура! Я справился с этой буквой
Летом отец уезжал в командировку в Москву. Взял и меня с собой. Приехали рано утром, позавтракали прямо на вокзале. Дальше надо ехать на метро. Для меня это было впервые.
Стоя на ступенях эскалатора, вцепился в руку отца, было страшновато и одновременно интересно. Разглядывал людей, поднимающихся вверх на эскалаторе слева, крутил головой и старался заглянуть вниз, куда уходила движущаяся лестница.
– Смотри, собьют, – сказал отец, слегка подтянув меня за руку ближе к себе.
По ступеням вниз бежали или быстро шли люди. Тогда для меня это было не понятно, невольно подумал: «Зачем ещё бежать, когда она сама везёт тебя?»
Когда после эскалатора оказались на самой станции я был просто поражён.
Красочные мозаичные панно, огромные люстры, тут и там блестит начищенная бронза, скульптуры в простенках. Пригнувшись, отец пытался что-то объяснить, рассказать мне, но я не слышал его, что и немудрено в таком потоке людей. Раскрыв рот от удивления, я просто смотрел по сторонам, не понимая, как можно построить всё это глубоко под землёй.
Из тёмного чрева тоннеля тянуло прохладой и запахами погреба. Затем начал нарастать гул, поток выдавливаемого из тоннеля воздуха взлохматил волосы на голове и появился освещённый поезд.
Первые детские впечатления тем и хороши, что они ярки и врезаются в память. Проходит время и новые впечатления наслаиваются на память, краски первого восприятия слегка меркнут. И уже не обращая внимания на красоту окружающую тебя, ты, как и многие бежишь вниз по эскалатору вниз, лавируешь в толпе и втискиваешься в вагон. Но есть у детской памяти и другая особенность. Пройдёт много-много лет, она напомнит обо всём, и оживают вдруг картинки из далёкого детства.
