Вовремя подключились приставы, которые разогнали всех по углам, освободив коридор для прохода банкира. Седовласый дяденька в наручниках шагал, глядя вперед, не обращая внимания на шептавшихся вкладчиков, которых он кинул. Внезапно к банкиру подскочил мужичок и прокричал: «Гусин, где мои деньги?» Не останавливаясь, банкир медленно обернулся; за густыми ресницами блеснули уставшие голубые глаза. Кроме презрения в них не было ничего.
Но это, к сожалению, было лишь началом. Когда заседание в очередной раз отложили, а судья ушел в совещательную комнату, вкладчица, сидевшая в зале, подняла страшный крик – оскорбления в адрес адвокатов и банкира чередовались с молитвами и требованиями вернуть деньги. Пристав, следивший за порядком, вежливо обратился к женщине: «Тише будьте».
Пенсионерка вроде бы угомонилась, но через мгновение двери зала распахнулись – в помещение влетел дуболом в черном берете, схватил женщину за руки и резко дернул. А потом еще раз и еще. Остановился пристав, когда увидел, что трое в первом ряду снимают его на телефоны. Решение он принял быстро: подбежал к журналистам и отобрал у двоих телефоны. Третий – то есть я – сказал, что не успел снять, и показал черный экран смартфона. Дуболом не поверил, грозил задержанием, но быстро сдался и ушел с двумя телефонами в руках. За ним проследовали мои коллеги, просящие телефоны назад. Будто суровый папаша лишил детишек гаджетов за невыученные уроки, а те заискивающе выманивали игрушки.
Через пятнадцать минут я выдал новость с видео, через два часа – текст о действиях пристава, угрожавшего мне и забравшего телефоны у коллег. Внутренняя проверка закончилась ничем, разве что пристава лишили премии. А теперь наша газетенка снова дружила с людьми в черной форме, и именно мне поручили написать о доблестной работе этих самых приставов…
Ночью я часто просыпался и встал раньше будильника. Сумрак октябрьского утра залез в подъезд через открытое окно на четвертом этаже. Я спустился по лестнице: есть у меня такая фобия – застрять в лифте и опоздать по важному делу. Автобус пришел сразу. Через три остановки я вышел.
Разыскиваемый дом был занавешен зеленой строительной сеткой, но никаких работ в нем не проводили. По дороге меня обогнало авто с приставами. Как это не догадались назвать их машины приставозками. Появился бы еще один журналистский говнотермин. Автоледи есть, зеленая красавица тоже, огнеборцы, силовики, а приставозок нет. «Нерадивого отца, задолжавшего ребенку алиментов в размере около семидесяти тысяч, увезли на приставозке».
Во дворе меня ждал Леха – фотограф моей газетенки. Тут же припарковалась приставозка, чуть позже подъехала черная БМВ, из которой вышел участковый. Черная иномарка диссонировала с его неряшливым лицом. Поодаль стояла «Газель» с двумя господами внутри: как я понял, этих ребят вызвонили, чтобы они погрузили вещи семейства и отвезли к новому жилищу. Еще приехали чиновники из исполкома.
