– Они мне напоминают разбитые корабли, примары их собирают на поверхности Венеры, – прошептала Нить, и вновь Минотавр ничего не понял – что за корабли, какие примары и какое отношение они имеют к Венере?
Ничего не оставалось, как вновь подчиниться Нити, она привела его сюда, а теперь намеревалась указать, зачем они здесь. Двинулись вдоль гамаков. Над лежащими висели, издавая низкое ровное гудение, непонятные устройства, похожие на асимметричные коконы, в каких обычно вызревало потомство пузырчатых пауков. Из покрытых изморозью оболочек торчали крючья охладителей, а внутри словно и впрямь таилось нечто живое, ритмично сотрясавшее коконы. Их вид Минотавру не понравился. Они казались ему паразитами, вытягивающими из спящих ночные видения. Он даже безуспешно попытался рассмотреть – не тянутся ли из крючкастых мешков тончайшие нити, физически соединяя головы лежащих в гамаках с коконами.
– Что происходит? – спросил Минотавр у шагающей впереди Нити, хотя и не ожидая ответа, уверенный – она привела его сюда, но знает не больше его самого.
– Восстановление полноты, – сказала Нить. – Коэффициенты членов ряда разложения твоей личности.
– Не понимаю, – сказал Минотавр.
Нить хихикнула, резко повернулась к нему, и Минотавр опять ощутил себя крошечным по сравнению с колоссальным существом, нагнувшимся к нему так, словно пытаясь разглядеть икринку у своих ног.
– Тебе следует встретиться с Шутом, он объяснит лучше. – Иллюзия исчезла так же, как и возникла, Нить приняла обычные размеры.
– Обязательно, – пообещал Минотавр. – Как только встречу. Но зачем мы здесь?
– Ты должен успеть ее извлечь, – бросила Нить через плечо. – Он идет сюда.
– Кого спасти? Кто идет? – Минотавр внимательно осмотрелся, но не заметил никого между рядами спящих, кто бы подавал признаки бодрствования.
– Не спрашивай о том, о чем и так узнаешь. – Нить развернулась к нему и теперь двигалась спиной вперед, отчего Минотавр замедлил шаг, но она нетерпеливо замахала. – Сюда, сюда! Вот она.
Спящая ничем не отличалась от сотен, а может, и тысяч других, что размещались в отсеке. В соседнем гамаке спал мужчина в потрепанной одежде, с комбинезона сорвали отличительные шевроны, причем так неряшливо, что из ткани торчали нити. Еще дальше расположилась тощая личность, чьи худые ноги не умещались в гамаке, а потому свисали за его край, касаясь пола.
Если не обращать внимание на необычную штуку, почти касавшуюся головы той, на кого указывала Нить, жужжа и отрыгивая, будто проглатывала что-то невидимое, но весьма сытное, в ней не обнаруживалось ничего выдающегося – голый череп, круглое лицо, темная кожа, бисеринки на висках. Тело скрывалось натянутой до подбородка простыней, и было весьма крупным. Минотавр заметил нечто, что поначалу показалось обманом зрения, но, присмотревшись, убедился – над широким лбом спящей густилось полупрозрачное облачко.
Минотавр потянулся пальцем дотронуться до облачка, но ладонь Нити легла на запястье.
– Нельзя, – сказала она. – Слушай. Можно только слушать.
Минотавр наклонился ближе к спящей, губы ее шевельнулись:
– Телониус… ты меня слышишь… Телониус…
– Да, слышу, – ответил Минотавр, хотя и не имел представления – кто такой – неведомый ему Телониус.
– Запустение и разруха, Телониус, – продолжила спящая. Хоть ее губы и произносили слышимые им слова, но казалось, что тот, кто их по-настоящему говорил, находился далеко-далеко отсюда. Спящая – лишь передатчик, связующая нить через бездну. – Все пришло в упадок с тех пор, как ты ушел… Ариадна ждет тебя, Телониус… Ты слышишь меня… где ты?
