Когда я выходила, вахтёрша отдала мне пачку писем, из-за которых пришлось вернуться, по дороге я их бегло просмотрела, неожиданно найдя письмо от матери. Заперевшись в комнате, я открыла его и прочитала:
«Дорогая Лейа.
С радостью сообщаю, что положение нашей семьи стало гораздо лучше, ты можешь не спешить со своими планами. Мы с отцом очень выгодно продали оставшихся лошадей и часть обстановки дома, и можем помочь тебе материально. Я уже занимаюсь этим вопросом, жди посылку и новое письмо в самое ближайшее время.
Мама.»
Внутри было странное чувство, мало похожее на радость.
«Почему?»
Наверное, потому, что я уже мысленно смирилась с синим свитером, с тем, что я теперь сама себе хозяйка, что могу носить что захочу и ходить куда хочу, что теперь я буду зарабатывать себе на жизнь сама, и не буду ни перед кем отчитываться о своих тратах.
«И никогда не вернусь в этот дом.»
Я его не любила. Он был хорош, со всех, абсолютно любых точек зрения, но я в нём всегда была на чужой территории. Прежде, чем выйти из комнаты, я прислушивалась, пытаясь выяснить, где находится и чем занимается каждый член семьи, и старалась так подгадать, чтобы по дороге на кухню или в конюшню никого не встретить. Встреча с матерью всегда означала море критики – «во что ты одета», «что у тебя на голове», «накрась губы», «не сутулься», «куда собралась», «ты прочитала список рекомендованной литературы», «не смей ездить верхом, нам послезавтра к портнихе, синяки нам не нужны».
«Она была бы счастлива, если бы я спала двадцать три часа в сутки, а при желании она могла меня разбудить, одеть как куклу и с гордостью показать гостям, а потом убрать обратно в коробку.»
С отцом было ещё хуже. Он редко что-то говорил, но всегда так смотрел, как будто это я, а не моя мать его обманом женила и разорила.
«Если бы со мной так поступили, я бы тоже злилась.»
А по «Плану А» я собиралась так поступить с каким-то совершенно ни в чём не виноватым мужчиной. Обмануть, шантажировать, женить и вынудить тратиться, а потом дистанцироваться от него, толкая искать утешения в чужих постелях и чувствовать себя предателем. Это вроде бы норма и все так делают, но все знают, что это плохо, и это никому не идёт на пользу. Я не буду этого делать.
«Я, наверное, вообще никогда не выйду замуж. От этого больше проблем, чем пользы.»
Настроение испортилось окончательно, я спрятала письма в сейф и пошла вниз быстрее – я уже почти опаздывала.
***
Алан ждал меня у входа, помахал рукой издалека и улыбнулся, одобрительно окидывая взглядом мой костюм. Я тоже смотрела на него, в который раз убеждаясь, что он великолепен в любой ситуации – его джинсы были покрыты вышивкой примерно в том же стиле, что и моя блузка, на чёрной человеческой майке были нарисованы яркие рогатые демоны с электрогитарами, а куртка из той же ткани, что и джинсы, была обшита цепями и шипами, я тоже себе такую захотела.
Я подошла ближе, он развёл руками и кивнул на вход в кафе:
– Там нет мест, гномы с ума посходили. Почему они так любят фонари? – он протянул мне руку и повёл в сторону площади, туда все шли, плотный поток ярко одетых полугномов изредка разбавляли другие расы, становилось понятно, что мы все здесь – гости, а хозяева здесь всё-таки они, и их здесь гораздо больше, чем кажется посередине дня в академгородке.
Студентов тоже было много, мы терялись в толпе, я была уверена, что никто нас не узнает. Алан обнял меня за плечо и прижал к себе, на ходу наклоняясь и шепча на ухо:
