– …Артем, – наконец произнес он тихо, так тихо, что слова едва долетели. Голос был хрипловатым, неиспользуемым. – Зовут. – Он сделал паузу, его взгляд скользнул по поддону с едой, потом к вновь замиравшему Марку, к Асе, к панели. Никаких эмоций. Лишь глубокая, почти животная настороженность. – Шум. Думал… ловушка. Или они… – Он кивнул куда-то в сторону коридора, не уточняя, кто они. Возможно, «Другие» Ульяны. Возможно, что-то иное. – Еда? – спросил он просто, как констатацию факта, а не требование.
– Еда, – ответил Алекс, ловя его расфокусированный взгляд и стараясь говорить спокойно, четко. – Пять порций на всех. Испытание. Надо распределить единогласно. За тридцать минут. За успех – баллы. За провал – минус баллы и закрытая кухня. – Он кратко изложил суть, понимая, что каждое слово сейчас на счету. 13 минут осталось. – Мы как раз пытаемся найти… компромисс.
– Компромисс, – повторил Артем, словно пробуя незнакомое слово на вкус. Его взгляд снова уперся в еду, потом медленно скользнул по лицам, задерживаясь на каждом на долю секунды – на разгневанном Марке, на собранной Асе, на озабоченной Лике, на циничном Матвее, на расчетливом Кирилле, на испуганных близнецах, на напряженном Глебе, на наблюдающей Соле. Казалось, он не столько видел людей, сколько считывал их напряжение, как раньше считывал стены. – Голодные. Все. Страх. Злость. – Он констатировал факты без осуждения. – …Единогласно? Трудно. – Он снова замолчал, его пальцы непроизвольно сжались, будто ощущая невидимые трещины в воздухе между людьми.
– Очень трудно, – согласился Алекс, видя, что Артем, кажется, быстро схватывает суть. – Поэтому мое предложение: одна порция целиком – Ульяне, когда она придет. Она младше всех. Одна порция – на двоих близнецов. Остальные три порции делим на десять частей. Сегодня – крохи. Завтра – на баллы купим хлеба. Всем. Если согласимся. Единогласно. – Он специально повторил ключевое слово, глядя прямо на Артема. – Ты с нами, Артем?
Взгляд Артема остановился на Алексе. Серые глаза казались бездонными и пустыми, но в них мелькнуло что-то – понимание? Расчет? Просто регистрация вопроса?
– Лучше, чем ничего, – наконец произнес он, его голос был все так же тих и монотонен. – И… тише. Меньше криков… Согласен. Будущее… важнее. – Он снова опустил голову, капюшон частично скрыл лицо. Его согласие было не эмоциональным, а прагматичным, как вывод из уравнения. Минимум шума, минимум конфликта, шанс на завтрашний хлеб.
– Вот и новый голос в нашем хоре, – прокомментировал Матвей, щелкнув зажигалкой. – Прагматик. Одобряю. Значит, компромисс Волкова набирает голоса. Марк, ты последний несогласный в этом спектакле? Или уже смирился с ролью статиста?
Все взгляды, включая теперь и расфокусированный взгляд Артема из-под капюшона, устремились на Марка. Он все еще был частично прижат к столу Асей, но напряжение в его теле заметно спало. Он смотрел то на панель с ценами, то на поддон с едой, то на решительное лицо Алекса, то на безликий капюшон Артема. Его челюсть сжалась.
– Ладно… – он выдохнул, слово вырвалось сквозь зубы. – …Черт с вами. Пусть будет по-вашему. Но чтобы завтра… – он ткнул пальцем в панель, – …чтобы завтра моя буханка была! Целиком! И точка.
Ася наконец полностью отпустила его запястье. Марк потер его, хмуро, но уже без агрессии.
– Единогласно? – громко, на пределе спокойствия, спросил Алекс, оглядывая всех – Лику, Асю, Кирилла, Солу, Матвея, близнецов, Глеба, Артема и Марка. Кивки, шепоты «Да», «Согласен», «Пусть так» – звучали с разных сторон. Даже Артем из-под капюшона едва заметно кивнул.
