Хрустнула ветка, скрипнули петли ржавые, отварилась дверь… Лад рот открыл от изумления, да так и остался сидеть с отвисшей челюстью. Вошедший гость потянул носом воздух, облизнул языком толстые губы и хихикнул.
– Человек… Надо было сразу догадаться. Что ж, гостям рады… Особенно когда они молоды! Мясо нежное, хрящи мягкие, Да—а, славный будет ужин.
– Ты чего там бормочешь себе под нос? – Спросил Лад с испугу. – И кто ты такой, чтоб в моей избе хозяйничать?! Это мы еще посмотрим, кто чьим ужином станет. Ишь ты, ловкий какой! Занял дом чужой, да еще хозяином закусить хочешь!
Еще раз шмыгнул нос, захлопнулась дверь и гость вышел в свет лучины.
– А – а, это ты, Лад. Извини, не признал. Все вы, людишки, одинаково воздух портите.
Стоял перед Ладом в плавающем отблеске огня гоблин Сэр Тумак. Был он ростом невелик, на голову ниже Лада. Длинные мускулистые руки почти пола касались, и время от времени руки эти чесали ноги, покрытые седой шерстью. Впрочем, шерсть покрывала всего гоблина, кроме лица, на котором выделялись пухлые губы и массивный нос.
Лад перевел дыхание. Никто его сегодня есть не будет. Значит, нет надобности мечом махать.
– Подвели меня глаза, Ладушка, вот и не признал тебя. Хотя запах почувствовал шагов за сто.
– Ошибиться не трудно, трудно исправить ошибку. Вот зашиб тебя мечем, что тогда делал бы?
– А ничего. – Гоблин сел за стол и вздохнул. – Жить всем хочется. Но и умирать когда—то время придет.
– Как ты здесь оказался? – Спросил Лад, пытаясь перевести разговор на другую тему. Гоблин грустил. А у нечисти грусть грусти рознь. Кто ведал, о чем задумался Сэр Тумак? Может, сожалел что на месте Лада не оказался Кто—то другой? Тогда был бы сытый ужин… – Думал я, что заимка забыта всеми.
– Я случайно на нее набрел. Пятьдесят годков живу тут, а доброго слова от Посадских не слышал. – Гоблин почесал нос, шмыгнул и чихнул. – Ну, бывает, конечно, что провинюсь перед ними. У кого порося стащу, у кого курей с десяток выеду, так ведь это мелочи! Ни одного человека за эти годы не загубил! А Посадские мной детей пугают… Обидно. Разве это жизнь?! В землянке сырой пропадаю. Уже ревматизм кости ломит, а от простуды во век, видать, не избавлюсь… А тут, с недельку назад, набрел на эту избушку. Дай, думаю, приспособлю ее под жилье собственное. Дней пять высматривал – никто не идет. Вот и пристроился здесь… Значит, твоя заимка? Эх, жаль…
– Не тужи, – пожалел гоблина Лад. – Хочешь, живи здесь. Иногда буду наведываться, но ты уж терпи. Да других сюда не пускай.
Обрадовался Сэр Тумак.
– Спасибо тебе Лад. Не зря, видно, я тебя тогда от медведя – шатуна спас. Отблагодарил. Я теперь здесь так устроюсь, как на родной Ольбии Туманной не бывало!
Он поднялся из—за стола и заковылял к бочонку.
– Угощайся, еда не ахти какая, но сытая.
– Не голоден.
– Тогда пива отведай. Сам делал.
– Не откажусь. – Согласился Лад.
Гоблин плеснул в кружку дубовую темную жидкость, а сам к бочонку приложился.
– Кисловато пиво твое. – Лад оттер ладонью губы. – Скисло, что ли?
– Лешего козни. – Гоблин поставил бочонок возле себя. – Поругались мы давеча с ним, вот и ложит свои заклятия на все, что делать начну. Я уж терпел, терпел, но когда этот поганец пиво испортил, я совсем озверел. Припер его к осине, есть, однако, не стал. Какой из него обед или ужин? Злобный стал, весь желчью изошел. Отравиться можно. Ну так я потряс его немного, вроде притих.
