– Но ведь слышал же, – самодовольно улыбнулся Рубач.
Приятно было осознавать, что братва услышала отзвук его хоть и былой, но славы.
– Громко звучало, потому и слышал.
Но на этом разговор не закончился.
– Еще кого знаешь? С кем на крытом был, с кем на зоне чалился?
Трофим выдал целый список имен, некоторые из них имели довольно веское значение в воровской среде.
– Это хорошо, что ты в теме, – взял слово Витой. – А к нам за что зачалился, так и не сказал. Что менты шьют?
– Сто вторую…
Трофим немного слукавил. Ему предъявили обвинение в нанесении тяжких телесных и незаконное применение оружия. Но и сто вторая статья в его деле тоже присутствовала, хоть и косвенно.
– Замокрил кого-то? – спросил Рубач.
– Нет, покушение на убийство…
– Ты в отказе или как?
Вопрос этот был задан неспроста. Если вина Трофима не доказана, Рубач не смел вникать в его дело. Но если все ясно, он мог спросить, хотя и в этом случае совсем не обязательно было ему отвечать. Но Трофим ответил:
– Да нет, менты накрепко все сшили, в сознанке я… Фофан один в кабаке наехал, ну, я шмальнул из волыны…
– Из волыны?
– Ну да… Я человек серьезный, и делюги серьезные, потому и волына нужна…
– Ты что, гопник?
– Нет, хаты выставляли, сладкие фраера там…
– А волына откуда?
– Ну, это мое дело.
– Твое так твое…. Ты мне вот что скажи, а на Линейной куражного сделали – твоя работа? Недели три назад…
Трофим понял, о чем разговор. Именно там и убили они с Петрухой цеховика… Но признаваться в этом он не стал. И многозначительно поджал губы, пристально глянув на Рубача. Может, он и авторитетный человек, но и сам Трофим не сявка какая-то. И вообще, косяк это – чужие дела выстукивать…
Витой нехорошо глянул на Рубача, тот стушевался. Но не заткнулся.
– Я ж почему спросил, – начал оправдываться он. – Этого куражного Жиха крыл. Он слам хороший на общак сливал, а какие-то отморозки его сделали…
Трофиму стало не по себе. Жиха был очень авторитетным вором в законе. Сам из Чернопольска, но дела крутил в Москве. И свою родную вотчину не забывал… Оказывается, убиенный цеховой был для Жихи потерей, потому как тот деньгами его подогревал. Выходило, что для Жихи Трофим был отморозком. И для Жихи, и, значит, для других воров…
– Наглухо сделали? – спросил у Рубача Витой.
– Меня на днях к прокурору возили, – сказал тот. – С нашим там одним пересекся, а тот мне расклад ментовской сдал. Куражного сначала завалили, из хаты на тачке вывезли и в тачке сожгли. Хату тоже спалили…
Трофим едва сдержал рвущиеся наружу переживания. Он-то думал, что менты не смогут опознать обгорелый труп. Но, выходит, смогли…
– Зачем? – флегматично спросил Витой.
– Я думаю, хату выставили, терпилу сделали, ну, следы замели…
– И чо?
– Так это, говорю же, терпилу Жиха крыл, слам на общак сливал…
– Жиха – уважаемый бродяга, не вопрос. Но чет я тебя не пойму, Рубач. Я сам хаты выставляю, сам терпил делаю, разве ж это не по понятиям?
– Да не вопрос, терпила на то и терпила, чтобы с честными ворами делиться… Так этого Жиха крыл. С Жихой надо было вопрос решать… А эти буром поперли. И мокрое сделали…
– Может, надо так было?
– Жиха так не думает…
– Жиху я уважаю, – пожал плечами Витой. – И все равно не понимаю…
Он сделал паузу – дал понять, что разговор закончен. Разговор, который очень не нравился Трофиму… С одной стороны, Витой был прав – терпилы на то и существуют, чтобы их дербанить. По большому счету, Трофим не вышел за рамки понятий. Но, с другой стороны, он перешел дорогу самому Жихе, а тот может спросить. Хорошо, если на разбор вызовет. Так хоть на понятиях отмазаться можно будет. А если с ходу правилку учинит – перо в бок, и все дела…
