– Бес! – завизжал хозяин дома, негодующе указав пальцем на рога Пенора. – Всюду бесы!!!
Внезапно стены вокруг стали покрываться чёрными пятнами, точно выжженными изнутри. Лампы на люстре замигали. И Молохов, и Герда испуганно озирались по сторонам. Правда, у желтоглазого имелась возможность покинуть инфернальную гостиную в любой момент, а вот «инокине» пришлось потрудиться над своими верёвками.
– Ауч, не найдо! – воскликнул иностранец, пытаясь подняться на копыта. – Я не хотейт тебья пугатен!
Мужчина же отпрянул к окнам, однако и там его настигли очнувшиеся «демоны». Тюль, который едва виднелся при обычных обстоятельствах, вдруг надулся, словно от ветра. Александр отчётливо разглядел пару рогатых голов, торчащих сквозь тонкую ткань. Они шевелились совсем как живые, возвышаясь над перепуганным экстрасенсом. Когда в одном из тюлей показались когтистые пальцы, желтоглазый ринулся к владельцу коттеджа. Вот только в этот самый момент свет на потолке окончательно погас.
Раздавались шорохи и шипение. Парень почувствовал, как споткнулся обо что-то, но сумел сохранить равновесие. В следующий момент в его правый локоть вцепилась чья-то крепкая рука.
Дивеллонт тоже был вынужден перебраться с пола на диван. Ему почудилось, будто из паркета вылезают какие-то конечности, пытаясь схватить любого, кто окажется у них на пути.
Степан принялся орать, словно его режут. Герда приглушённо мычала.
– Non est anima tua, – принялся бормотать швейцарец на латыни. – Et hoc pertinet ad hominem daemoniorum!
Как ни странно, но от непонятных слов Пенора шевеление вокруг стало затихать. А ещё через минуту заморгала люстра. Освещение вернулось в гостиную.
Молохов потирал локоть, который успели поцарапать невидимые лапы. Степан по-детски икал, уже не в силах ни кричать, ни мычать. Бес с разноцветными рогами, сложив копыта, сидел в молитвенной позе и продолжал громко проговаривать фразы на латыни. А вот золотолицая «инокиня» исчезла. На стуле остался лишь её смятый платок и развязанные верёвки.
Не дожидаясь, пока шевелящиеся пятна на стенах окончательно исчезнут, Александр бросился в прихожую. Приоткрытая входная дверь возвестила о том, что Герда успела покинуть дом с полтергейстами.
– Чёрт! – выругался парень и жестом велел своему швейцарскому напарнику завязывать с молитвами.
– Это не молитвы, – возразил Дивеллонт на немецком, рефлекторно прихватив с собой диванное покрывало. – Я просто повторил им простые истины…
– Мы уходим, – заявил желтоглазый, схватив взмокшего экстрасенса за ворот свитера. – Здесь оставаться нельзя. Кивернит обязательно пришлёт своих помощников, и тогда от нас не останется даже воспоминаний.
– Оу, мы забираем этого человека с собой?.. – засуетился бес, кутаясь в плед.
Степан не хотел оставаться в обществе этих двух визитёров, болтающих на смеси из немецкого и русского языков. В то же время дом, в котором полтергейст усиливался с каждым новым часом, перестал внушать доверие. Поэтому он, даже не накинув на себя верхнюю одежду, направился вместе с Молоховым по тропинке к воротам.
– Нет, лучше обойдём! – велел желтоглазый парень, вспомнив про сбежавшую «монахиню». Та могла вооружиться и поджидать их у дороги.
Все трое развернулись и принялись преодолевать сугробы. Лучше всего это получалось у Пенора. Не желая морозить копыта, он с грацией антилопы прыгал сразу на несколько метров вперёд. Взобравшись на кирпичную ограду, иностранец беглым взглядом оценил обстановку и убедился, что никакого движения на улице нет. Затем он помог подоспевшему экстрасенсу преодолеть забор и заметил в конце дороге машину. Та сверкнула на уличных фонарях, торопясь к перекрёстку.
