У тротуара рядом с кинотеатром был припаркован стального цвета грузовик. Через раздвижную дверь все протиснулись на узкие сиденья. Один лишь Макпейк был одет по погоде – в перчатки и подбитую овчиной куртку. Он взялся за руль, и грузовик плавно тронулся с места. Сладден одной рукой крепко прижал к себе Гэй, а другой – Фрэнки. Фрэнки раздраженно отпрянула, но он проговорил:
– Мне нужны вы обе, девочки. А то околею от мороза.
Тоул и Нэн обнялись на заднем сиденье, однако Рима демонстративно выпрямила спину, и потому Ланарк, сидевший рядом, скрестил руки на груди и сцепил зубы, чтобы они не выбивали дробь. Благодаря обогревателю температура постепенно поднялась. На дороге было почти пусто, но, минуя трамвайные пути или пешехода, Макпейк каждый раз душераздирающе сигналил.
– Рима, на вечеринке будут танцы? – спросил Ланарк.
– Наверное.
– Будешь со мной танцевать?
– Наверное. Я не особенно разборчива.
Ланарк сжал руку в кулак и плотно прихватил зубами сустав большого пальца. Тронув его за руку, Рима произнесла спокойно:
– Прости… я не хотела сказать гадость. На самом деле я волнуюсь.
Едва не рассмеявшись от облегчения, Ланарк нежно привлек ее к себе:
– Хорошо, что ты сказала. Я уж подумывал сойти и отправиться домой.
– Не нужно все принимать всерьез.
Грузовик ехал по широким улицам вдоль заросших садов, потом свернул в изогнутую подъездную аллею, обсаженную кустарником. Там и сям среди темной листвы поблескивала в свете фар изморозь. Макпейк посигналил и остановил грузовик перед большим зданием. Все вышли. Дом был квадратный, трехэтажный, с флигелями и теплицей. В окружении лиственниц, падуба и рододендронов он выглядел уютно и уединенно, однако в окнах горел свет, звучала музыка, на гравии у крыльца теснилось много автомобилей. Передняя дверь была распахнута, но Сладден, прежде чем повести свою компанию в холл, нажал кнопку звонка. Внутри царила тяжеловесная роскошь: пол был мозаичный, стены отделаны дубовыми панелями, подножие лестницы отделяли от остального пространства две колонны из черного мрамора. Из двери справа выглянула маленькая фигурка. Это был Глопи. Он оказался ниже и толще, чем запомнилось Ланарку, в волосах поблескивала проседь. На нем был серебристый парчовый жилет.
– Вот и ты, Сладден, – произнес он. – Оставьте пальто здесь, ладно?
Помещение было увешано натюрмортами в золоченых рамах, изображавшими фрукты и омаров. Овальный столик в центре был завален пальто и шарфами. С ухмылкой глядя на Ланарка, помогавшего Риме раздеться, Глопи сказал:
– Привет, привет! Добрались все-таки. С моей помощью у вас получилось бы быстрее.
– Так это ваш пансион?
– Не то чтобы мой собственный. Наверно, вы можете называть меня консьержем.
– Чем-чем?
– С какой стати вы мне хамите? Я вас не обижал.
– Ты не понял нашего человека-загадку, Глопи, – вмешался Сладден, поправлявший перед зеркалом галстук. – Он никогда не хамит. Он всегда очень серьезен. Где состоится сегодняшняя пирушка?
– Мы собрались в гостиной на первом этаже.
Внутренние стены и двери дома были, казалось, звуконепроницаемы: в холле царила тишина, если не считать шагов по мозаичному полу, но за противоположной дверью открылась заполненная толпой комната, где под громкий джаз танцевали пары. Публика была того же сорта, как в «Элите», только девушки наряжены более экзотично, а кроме того, Ланарку бросились в глаза несколько пожилых мужчин в темных деловых костюмах. Ланарк взял Риму за руку и повел внутрь.
