Я резко и незаметно провел пальцем по экрану, и звук панели пропал.
Родительница еще несколько минут кричала, считая, что я ее слышу, но вскоре, по выражению ее лица я понял, что число проговариваемых слов за минуту уменьшилось. Я включил звук, надеясь, что больше не попаду под расстрел, но получил в сердце решающую пулю в этой перестрелке:
– Завтра я тебя заберу.
Рука захлопнула панель.
Обида и тяжесть навалились на меня, мешая спокойно дышать. Я снова оперся о перила и смотрел вниз на море колыхающихся цветов.
«А что ты хотел, олух? – ругал я себя. – Ты знал, догадывался, что все будет именно так. В конце концов, это не они, а ты обманул всех. Именно ты скрыл все, что сделал и преспокойно ушел из дома!»
Я задумался о том, что меня ждет, если родители все же заберут меня отсюда. Да, позор среди одноклассников, наказание дома. Ну а потом? Переход в старшую школу, учеба в пятнадцатом и шестнадцатом классах, сдача выпускных экзаменов. А после школы куда? Ни нормального высшего образования, ни нормальной работы, а следственно, ни нормальных жизненных условий. Ни семьи, ни друзей. Ничего.
Хотя я дал понять, что разговор окончен, панель продолжала трезвонить. Схватив ее, я открыл экран, и хотел было закричать, как увидел уставшее лицо отца. Злость как рукой сняло, и я понял, что был слишком резок с ними. Их можно понять. И я, наконец, должен был сделать это.
– Папа? – думал, что это будет уверенно, но вышел лишь жалкий писк.
– Да, я, – он улыбнулся, и мне стало стыдно за крики. – Как ты там? Как добрались? – его голос звучал так, будто несколько минут назад вообще ничего не происходило.
– Хорошо… добрались. А где…
– Мама в ванной, – он вздохнул. – Не злись и не обижайся на нее. Она хочет как лучше, правда. Мы все знаем, чем для тебя является это обучение. Какие шансы оно дает… – отец вздохнул. – Я поговорю с ней. Она все поймет. Завтра мы позвоним и скажем наше окончательное решение. Ложись спать, у вас, наверное, уже поздно. Спокойной ночи.
Экран пропал.
«И этот туда же!»
Стоило мне подумать, что отец понимает меня и сможет переубедить маму, как он произнес: «СКАЖЕМ окончательное решение».
Злость снова стала нарастать во мне. Он же глава семьи, а идет на поводу у матери. Сказал бы, мол, мой сын будет учиться в ОНИ и точка. Для обучения достаточно согласия одного родителя.
«У тебя же есть разрешение», – хитро сказал мне мозг.
Нахлынула новая волна паники связанная с тем, что родители все же захотят забрать меня, а им покажут разрешение. Они скажут, что не подписывали и…
– Уголовная ответственность с пятнадцати, – прошептал я и стал трясти головой, чтобы прогнать эти мысли. – Вот придурок! – обругал сам себя.
Меня стали раздражать и цикады, и ветер, и крики птиц. Я вошел в комнату, выключил телевизор, разделся и лег в постель. Долго не мог уснуть, но усталость сделала свое дело.
– Проснись и пой, мой юный друг! – закричал влетевший в комнату Димитрий.
– Ты сдурел? – воскликнул я, когда он включил телевизор на полную громкость.
– Уже половина десятого. И кто из нас сдурел? – мужчина открыл балконную дверь, впуская в комнату утренний тропический ветер, отчего я еще сильнее закутался в одеяло. – Одевайся. Завтрак на столе, я буду в тренажерке… а Инга… куда-то сбежала. Так что – не теряй нас.
Димитрий вышел, а я, попробовав снова уснуть, но расставшись с этой идеей, встал с кровати, натянул шорты и футболку и побрел умываться.
