Читать онлайн Надя Лахман - Лаура и король

– Нет! – крик застрял в горле, когда я содрогнулась от очередного удара тяжелого кулака.

Вжавшись в стену, закрывшись руками в попытке защититься, я заставляла себя молчать, никак не реагируя на удары, потому что знала – от этого он озвереет еще больше.

– Получай, тварь! – очередной удар пришелся по рукам, которыми я закрывала голову, и сознание поплыло.

Не успела… Я совсем немного не успела. Каких-нибудь пару дней, и я была бы далеко отсюда и от него… своего мужа, который в последние месяцы стал агрессивным психопатом. Он мог вспылить из-за чего угодно – слова, взгляда, или даже моего молчаливого ухода в другую комнату в попытке избежать конфликта. Повода ему было не нужно. Увы, это я поняла слишком поздно. Снова и снова пыталась ему помочь, несмотря на все риски оставаться с таким человеком рядом, но все мои попытки ему оказались банально не нужны. Его все устраивало в своей жизни, кроме одного – меня…

Именно меня он видел самым главным раздражителем в ней, хотя и не мог объяснить, почему. Поэтому и отыгрывался часто и жестоко. Мою заботу воспринимал с издевательством, уговоры воспринимал в штыки, а искреннее переживание за него считал лицемерием зарвавшейся с…ки, которую наказывал физически после каждой выпитой бутылки. При моей миниатюрной комплекции противопоставить что-либо крепкому мужчине метр девяносто ростом я физически не могла.

Сначала было непонимание и обида – за что меня постоянно оскорбляют и смешивают с грязью? Что я такого сделала, в чем провинилась? Я искренне любила своего мужа, он был моим первым и единственным мужчиной, с которым я хотела бы прожить всю жизнь, но… Но видимо, не судьба. В конце концов я поняла, что так дальше продолжаться не может, и мне нужно уходить, и как можно быстрее. Любовь к нему уже даже не тлела, она умерла окончательно, оставив вместо себя лишь звенящую пустоту.

Я собрала небольшую спортивную сумку с вещами, в которую сложила лишь самое необходимое, и ждала зарплату, чтобы заплатить аванс за съемную квартиру на другом конце города, которую уже подыскала: крошечная, с кухонькой всего в четыре с половиной метра и старым ремонтом, на окраине – не бог весть что, но меня устраивало. Аванс должен был быть как раз на днях. И вот сегодня муж, придя с работы, стал методично напиваться, и уже через пару часов был в абсолютно невменяемом состоянии. Начал цепляться ко мне, потом стал оскорблять, кричать, а потом, видя мое молчание и нежелание идти на конфликт, ударил… А потом ударил снова и снова…

Все это пронеслось в мыслях, пока на меня сыпались новые удары. Руки, ноги, спина, голова, живот. Я уже смутно понимала, куда меня бьют и не слышала его разъяренных криков. Лишь яркие вспышки боли обозначали то, что тяжелые кулаки достигали свой цели.

Быстрее бы …все закончилось, не …могу …больше – это была последняя мысль, еще тлеющая крохотным огоньком в моем затуманенном болью сознании, а дальше пришла она… долгожданная темнота.

***

Сколько себя помню, мне всегда снились сны. Цветные, красивые, с сюжетами, они каждую ночь уносили меня в свои сказочные объятья, выпуская из них лишь под утро. И проснувшись, я помнила каждый свой сон. Окружающие говорили мне, что это невозможно – видеть цветные сны ненормально, а уж помнить их в деталях… Поэтому со временем я перестала делиться этой своей особенностью, просто приняв ее как данность. И все бы ничего, но были среди этих снов особенные. Те, что буквально въедались в мое сознание, и не отпускали ни спустя день, ни спустя годы. Проснувшись, я точно знала на каком-то интуитивном уровне, что сегодня увидела именно такой сон. Сон, не предвещающий, как правило, ничего хорошего…

Вот старенькая женщина сидит на тесной кухоньке, и грустно смотрит в окно, за которым застыли голые стволы деревьев и укрытая снежным саваном земля. Я знаю ее, это мама моей подруги, которую я видела лишь однажды, да и то, давно, когда мы заезжали к ней в гости. Я постеснялась беспокоить подругу звонком, а через неделю она позвонила сама и сказала, что мама умерла…

А вот мне снится мой кот, свернувшийся в клубочек и тихо посапывающий на своем любимом стуле у батареи. Он хоть и старенький, но держится бодрячком. Я смотрю на него во сне, и беззвучно плачу, зная, что он скоро покинет меня. Беги по радуге, малыш, мягких тебе облачков – плакала я в этом же месяце.

Вот темный старинный сад, в котором я вижу арку, увитую бордово-черными розами, а под ней огромное черное существо, чем-то похожее на волка, в ало-вишневых глазах которого начинают разгораться всполохи пламени. Картинка меняется, но я вижу все тот же сумеречный сад, и черные розы, увивающие арку. Меня обнимает высокий, сильный мужчина, чьи волосы цвета воронова крыла, а в глазах застыло само пламя. «Ты спасла меня», – говорит он, медленно наклоняясь и целуя… Этот сон так и остался без разгадки, мне было семнадцать или восемнадцать лет, когда я его увидела.

Я долго пыталась понять природу этих снов, а еще дольше – научиться ими как-то управлять, но у меня ничего не получилось. Пыталась отгородиться от них, не хотела их видеть, зная, что они ничего хорошего обычно не предвещают, но и этого не вышло. Я никак не могла повлиять на события, которые показывали мне сны, а потому старалась не думать о них, пока ко мне не приходил новый такой сон.

Вот и сейчас он пришел.

Я видела ночь. На бархатном чернильном небе не было луны, но я знала, что сейчас лето, август. Месяц звездопадов, в который я родилась. Подняв голову, увидела над собой мириады крошечных звезд. Золотых, серебряных, голубых… Маленькие сверкающие блестки были разбросаны по полотну необъятного небосвода, и я в полной мере ощутила всю мощь, всю силу вселенной, которую нам никогда не постичь.

– Шанссс.... шааанс.... – мне показалось, что тихий ветерок коснулся меня, что-то нашептывая.

–Тебе дан еще один шансс....помни....шанс......не ошибисььь......

Ветерок мягко обволакивал меня, шепча снова и снова, то приближаясь, то удаляясь. Я стояла, запрокинув голову к звездному небу, раскинув руки, всецело отдаваясь необъятному пространству, вбирая в себя окружающую меня силу, купаясь в ее шепчущем дыхании, обволакивающем меня с ног до головы.

А потом я проснулась.

– Монна Тереза, монна Тереза, скорее, она, кажется, очнулась! – голос, произносивший малопонятные мне слова, раздавался где-то совсем рядом, как будто его обладательница сидела около меня. Почему сидела? Потому что я буквально каждой клеточкой своего тела чувствовала, что нахожусь сейчас в горизонтальном положении. И мало того, это ощущение доставляло мне сущие мучения – тело, казалось, лежало на тысячах крошечных иголочек, что немилосердно впивались в меня. Схожие ощущения бывают, когда сильно отсидишь ногу, и потом в ней долго восстанавливается кровообращение. У меня же, казалось, в таком состоянии находилось все тело, от кончиков пальцев на ногах, до макушки. Впрочем… о чем это я, спасибо что вообще жива осталась после такого! Я ведь жива, да? Он не убил меня? Воспоминания о пережитом недавно кошмаре накатили с такой силой, что губы, помимо моей воли, задрожали.

– Все хорошо, девочка, все хорошо, все уже позади. – Я почувствовала, как на голову мне легла теплая ладонь, и стала гладить по волосам. Так приятно, так успокаивающе, что я почувствовала, как сознание вновь уплывает. И не было ни сил, не желания поразмыслить над странными фразами, которые я слышала рядом с собой.

Тьма ласково приняла меня в свои объятья, но теперь я знала, что она уже не опасна для меня. Я просто спала.

***

Следующее мое пробуждение случилось, видимо, через несколько часов. Я просто в какой-то момент распахнула глаза, и теперь лежала, пытаясь осознать себя в окружающем пространстве. Мысли текли вяло – настолько, что еще какое-то время я просто смотрела на темный потолок перед собой. Наконец, сознание стало потихоньку проясняться, а вместе с ним пришли и вопросы. Где я нахожусь? Что со мной? Глаза сами собой сместились вниз, обводя взглядом помещение, в котором я находилась. Очевидно, что это была комната, сейчас тонувшая в полумраке. Просторная, роскошно обставленная, насколько я могла видеть. Мебель из светлого дерева с резными узорами – шкаф, письменный стол, стулья. Напротив кровати, на которой я лежала, располагалось окно, сейчас приоткрытое, отчего легкие газовые шторы слегка колыхались от дуновения теплого ветерка.

Теплого? Но как же так? Ведь сейчас ранняя весна. Я все еще лежала, и смотрела на окно, за которым уже опустился вечер. Наконец, с трудом заставила себя пошевелиться. Каждое движение причиняло неимоверную боль, и в тело разом вернулись ощущения покалывания от тысяч иголочек, которые все сейчас решили сосредоточиться в моей руке, которую я пыталась хотя бы сдвинуть с места. Рука не слушалась, как будто не принадлежала мне. Ох, неужели меня парализовало? Я с отчаянием попыталась повторить попытку, пытаясь помочь себе другой рукой, но безуспешно – второй рукой я тоже не смогла пошевелить.

Легкий скрип открывшейся двери отвлек меня, заставив скосить глаза на дверной проем, в который вошла дородная женщина, облаченная в длинное платье и накрахмаленный белый передник. В руках у нее был небольшой таз, из которого поднимался легкий пар.

– Лаура, ты уже проснулась? Вот и славно, моя девочка, вот и славно. Давай-ка я помогу тебе. – Вошедшая поставила таз на прикроватный столик, и присев на краешек кровати, взяла меня за руку, участливо заглядывая в глаза:

– Ну как ты себя чувствуешь, моя пташечка? Что-нибудь болит? Может, хочешь попить? Или бульончику? Так старая нянюшка тебе сейчас все принесет, только скажи.

Я во все глаза глядела на «старую нянюшку». Женщине было лет пятьдесят-пятьдесят пять, не больше, и глядя на ее крепкое тело и здоровый румянец на круглых щеках, я бы точно не назвала ее старой. Видимо, мой мозг сейчас цеплялся за что угодно, только не за то, за что должен был. Только после разглядывания в упор той, что сидела передо мной, до меня дошел истинный смысл сказанного ею. Моя.. кто? Нянюшка?

Тем временем нянюшка времени даром не теряла. Откуда-то в ее руках появилась губка, которую она погрузила в таз с водой.

– Вот так, вот так, моя крошечка. Сейчас мы все сделаем. Умоем тебя, постельку перестелем… А потом покушаем, Росина сварила для тебя бульончик свежий, попьешь, силы и прибавятся, да?

Я, не в силах говорить, лишь молчала, следя глазами за умелыми действиями той, что сейчас ухаживала за мной. Судя по всему, они были для нее привычными, так ловко она со всем управлялась.

Уже позже, накормленная и переодетая в чистую ночную сорочку, нежно пахнущую какими-то цветами, я полулежала на кровати, опираясь спиной на подушки, заботливо подложенные Терезой. Той самой нянюшкой. Почему я не могу двигаться? Говорить? Что со мной?

Взгляд сам собой упал на руки, уложенные поверх светлого кремового покрывала. Худенькие, с изящными тонкими пальчиками. Красивые. Вот только совсем не мои.

***

Несколько дней пролетели, мало чем отличаясь друг от друга. Меня кормили, поили, осматривали целители, прописывая какие-то укрепляющие горькие настойки, которые я терпеливо глотала. Я чувствовала, что мне становится лучше. Уже могла шевелить руками и ногами, крутить головой, и даже говорить. Голос звучал хрипло и незнакомо – так, как будто я повредила голосовые связки. Язык не слушался, и, хотя старенький целитель уверял, что эту мышцу, как и другие, мне придется разрабатывать заново, слишком уж долго я пролежала в постели, не двигаясь и не говоря, я-то знала, что дело не в этом – каждое произнесенное мной слово было для меня чужим, незнакомым, как будто речевой аппарат никак не мог привыкнуть к этому странному языку, на котором я теперь говорила.