Маршалл кивнул.
– И все-таки дядюшке Сэму пальца в рот не клади. С нас слупили больше ста тысяч долларов за одну только съемочную неделю.
– Слишком высока тут стоимость жизнеобеспечения, – важно пояснил Салли.
Экберг снова огляделась по сторонам:
– Но солдаты живут здесь все время?
– Они сменяются каждые полтора года. По крайней мере трое. Сержанту Гонсалесу, похоже, тут нравится.
Экберг покачала головой:
– Вот уж действительно человек, истинно тяготеющий к одиночеству.
Пройдя через тяжелые внешние двери, небольшой тамбур и длинную раздевалку, по обеим сторонам которой тянулись ряды шкафов для теплой одежды и снаряжения, они миновали еще одни двери и оказались в довольно большом помещении. Хотя база «Фир» бездействовала уже полвека, внутри ее до сих пор царила военная атмосфера – с американскими флагами, серо-стальным цветом стен и отсутствием каких-либо излишеств. Выцветшие, развешанные повсюду плакаты призывали неукоснительно соблюдать предписываемую командованием секретность. Коридоры слева и справа от входа уходили в кромешную темноту, однако центр хорошо освещался, как и некоторые отдельные уголки обширного вестибюля. В дальнем конце его за стеклянной панелью сидел человек, читавший книжку в мягкой обложке.
Маршалл заметил, как Экберг наморщила нос.
– Прошу прощения, – рассмеялся он. – Мне потребовалась неделя, чтобы привыкнуть к этому запашку. Кто мог бы подумать, что на арктической базе будет вонять, словно в трюме рыболовецкого судна? Идемте, представим вас.
Они подошли к стеклянной конторке.
– Тэд, – сказал Маршалл вместо приветствия.
Человек за стеклом – высокий и моложавый, с коротко подстриженными рыжими волосами, в форме рядового инженерного корпуса – кивнул в ответ.
– Да, доктор Маршалл?
– Это Кари Экберг, она представляет собой авангард съемочной группы. – Маршалл повернулся к Экберг. – Тэд Филипс.
Филипс с плохо скрываемым интересом оглядел женщину.
– Нам сообщили о вашем прибытии только сегодня утром. Мисс Экберг, не могли бы вы расписаться?
Он просунул блокнот в щель под стеклянной панелью.
Расписавшись в указанном месте, Экберг вернула блокнот. Филипс отметил в нем время и дату, затем убрал его с глаз.
– Вы, доктор, все покажете даме, объясните, куда можно ходить, куда нет?
– Конечно, – ответил Маршалл.
Филипс кивнул и, еще раз бросив взгляд на Экберг, вернулся к прерванному занятию. Салли первым прошел к находившейся неподалеку лестнице, и все стали спускаться.
– По крайней мере, здесь тепло, – сказала Экберг.
– Во всяком случае, на верхних уровнях, – ответил Салли. – Остальные законсервированы, туда спускается только обслуга.
– Что он имел в виду, когда говорил, что здесь не везде можно ходить?
– Там, куда мы сейчас направляемся, жили офицеры и оттуда же велось управление радарными установками, – сказал Маршалл. – Это маточная часть пятиступенчатой базы, и в ней у нас везде полный доступ – хотя ни у кого нет ни времени, ни желания ее обследовать. Нам также дозволено в ограниченной степени заглядывать в южное крыло базы, где находится большинство компьютеров и прочих приборов. Там жили солдаты, у нас есть допуск и на верхние уровни. В северное крыло у нас допуска нет.
– Что там?
Маршалл пожал плечами:
– Понятия не имею.
Они свернули в другой коридор, более длинный и лучше освещенный. У стен было свалено устаревшее оборудование всевозможных сортов, и выглядело оно так, словно его набросали тут в спешке. Здесь же стояли шкафы и висели различные указатели с надписями: «Радарная», «Командный пункт», «Кабина слежения и регистрации». Дальше по обе стороны коридора тянулись двери с маленькими зарешеченными окошками и табличками, на которых ничего не значилось, кроме мало что говорящих буквенных знаков и цифр.
