Встречные обозы и одинокие всадники тоже предпочитали сторониться старой скрипучей телеги, и меня это устраивало. Поэтому я сразу и не отреагировала на окрик. Из полудремы меня выдернул рывок, с которым остановилась телега.
– Эк, какая у тебя трухлявая телега! Скрипит так, что голова сейчас взорвется, а колеса того и гляди отвалятся!
Голос был сиплый, и судя по картавости, у говорившего не хватало парочки зубов.
Мула за упряжь держал неопрятного вида мужичок, одетый в сплошные лохмотья. Тронуться, пока тот не уйдет, было невозможно. Значит, уехать от проблемы не получится.
Я обернулась.
Посреди тракта стояли еще четверо таких же бродяг. Итого пятеро, прикинула я. Все сброд, с клочковатыми бородами, немытыми несколько лет волосами и в одежке явно с чужого плеча. Но их было много, слишком много даже для ловкой охотницы, воспитанной егерем.
6. Глава 6
Королевские покои в замке были самыми пышными и шикарными, как и полагалось. Лепнина на потолке, панели из редких пород дерева на стенах, гобелены ручной работы, массивная мебель с резными орнаментами. Все это удивляло и подавляло того, кто впервые видел подобную роскошь. Но король привык к дорогой обстановке и всегда воспринимал ее как должное.
Торрин лежал в собственной постели среди шелковых простыней и парчовых покрывал. Через щель в занавешенном окне пробивался яркий луч света. Был день!
Торрин дернулся.
Король не мог себе позволить прохлаждаться. Нужно было готовиться к войне, разобраться с финансами, налогами, подготовить письма соседям, возможно, даже лично кого-то посетить.
Но тут он вспомнил о странностях в ритуале укрепления печати, о голосах, которых в тот раз действительно была тысяча, о сильной слабости после.
Откинув одеяло резким движением, король хотел вскочить с постели, позвать камердинера, личного секретаря, начать давать распоряжения относительно…
В глазах у Торрина потемнело. Он не успел еще отойти от кровати, поэтому покачнувшись сел на нее обратно.
В Висках пульсировало, язык прилип к небу и едва ворочался, во рту было сухо как в пустыне. А еще голоса… Те самые голоса из пещеры. Они шептали что-то на своем языке, угрожали, смеялись над его слабостью.
– Ваше величество! Вам нельзя напрягаться. Нужен отдых. И покой!
Перед глазами Торрина все еще плавали черные кляксы, но он услышал топот десятков ног: горничные, слуги, секретарь и лекарь. Последний распорядился уложить короля на подушки, лично укрыл одеялом, накапал чего-то в небольшой стаканчик с водой и заставил выпить.
– Вот-так. Теперь должно стать полегче. Но вам все же нужен сон. Это самое лучшее лекарство.
Голоса в голове действительно поутихли, пульсация в висках уже не давила с такой силой. Даже получилось приоткрыть глаза. Теперь вот только яркий свет причинял неудобства, и Торрин тут же прикрылся рукой.
– Светочувствительность, – прокомментировал лекарь. – Хм, хм.
Торрин моргнул несколько раз. Настойка действовала быстро. Смотреть становилось легче с каждой секундой.
По комнате сновала прислуга. Что-то уносили, устанавливали ароматические лампы, раскуривали благовония, разгоняли по комнате терпкий дым.
– Что за цирк?! – Торрин попытался приподняться, но на это его сил пока было недостаточно.
У дальней стены стоял канцлер. Казалось, он пытался слиться со стеной воедино, но все же наблюдал исподлобья.
– Мюрлей, что Р-Саг забери, происходит? – Торрину хотелось рявкнуть, но голос подвел. Вышло тихо, сипло, болезненно…
