– А коробки кто будет складывать?
– А мне плевать, – буркнула бабка, победоносно глянув на "зелёную" нашу бригадиршу. Все чувствуют "зеленость" новоявленных бригадирш, и все подсознательно ощущают потребность прощупать их компетентность и характер. – У меня по закону обед.
– Так людей не хватает! – взвизгнула Катька ей в потную натруженную спину. Бабка, не обернувшись, показала тонкий средний палец.
Алия повела демоническим взглядом иссиня-черных глаз и вопреки своему тёмному образу совершенно по – ангельски, не дожидаясь приказа бригадирши, встала со стула и пошла на место бабки. Катька облегчённо вздохнула и принялась с удвоенной скоростью хватать печеньки с ленты и засовывать в противно трещащие коробочки.
– Придётся по одному сегодня на перекур ходить. Даже на подмену нам восьмого не дали, – шепнула я Аньке.
Вдвоём ведь всегда веселее бегать в курилку.
Как только дерзкая бабка вернулась с обеда, я пошла на перекур.
Единственная лавочка в курилке была занята тремя грузчиками в синих грязных бушлатах.
Возле мусорного бачка, сгорбившись, одиноко стояла Жонглёрша и «сосала» айкос.
– Коробки собираешь, как метеор. Где так научилась? – спросила я у Жонглёрши. Та ухмыльнулась в облаке дыма. Сощурила глаза, в уголках которых собрались ранние морщинки.
– А так, двухлетний опыт.
– Поражаюсь, как ты тут два года выдержала. Я бы не смогла…
Куртка у Жонглёрши была нараспашку. Девчонка дрожала, но полы куртки почему-то не запахивала.
– Ну как… Сначала в дневную работала, потом надоело все: бригадирши эти, крики, рёв. Пошла в ночную работать. Ночью тут намного спокойнее, потом снова в дневную начала выходить – разнообразие. Тут главное – скорость, и никто кричать не будет. Хотя нет, все равно повод найдут.
Жонглёрша нервно улыбнулась и покосилась на свой телефон.
На перекур даётся не больше пятнадцати минут. В день два перерыва по пятнадцать минут, один тридцать на обед. Хотя пока ты оденешься, спустишься на первый этаж, обогнёшь длинное здание конфетного цеха, доберёшься до курилки, глядишь – уже минут семь из твоего законного перерыва жадно высосано дорогой.
– А раобу получше чего не нашла?
Жонглёрша бросила на меня прищуренный взгляд:
– А ты?
– Ну я – то временно тут.
Она расхохоталась, обнажив съеденные маленькие зубки:
– Ха-ха! Бабу Машу знаешь же?
– Кто такая?
– У вас сегодня коробки укладывает. Она рассказывала, что лет восемь уже так «временно» работает. А что? Я её прекрасно понимаю. Можно и дневные и ночные смены брать и платят раз в неделю стабильно. Удобно!
Я вспомнила желейную кожу на руках старухи, её распаренное лицо и законный обед в 13:00, который хотела отнять Катька Джабраилова.
Жонглёрша вытащила короткую сигаретку из устройства и кинула её в мусорный бак.
– Я привыкла тут, – снисходительно сказала она, – в других местах ещё меньше платят.
Я бросила окурок в бачок и собралась идти, тут из-за угла вывернула Анька с подозрительно радостным лицом.
– Стой, – крикнула она мне, – линия сломалась. Пока починят, обкуримся до смерти.
– Ура!
Если ломается оборудование на заводе, то, как правило, на устранение поломки требуется никак не меньше часа. Пока найдут вечно где-то пропадающего мастера, одного на все цеха, пока тот придёт, разберётся что к чему, утечёт уйма времени.
Жонглёрша с завистью глянула на нас и бросилась в свой цех собирать коробки.
Три грузчика одновременно подняли свои задницы с лавочки и та радостно скрипнула. Мы с Анькой ринулись к ней.
