Вой прорвал тишину снова. Близкий. Очень близкий. Не сирена Чарли.
Волчий вой.
Не один. Много. Голодных. Яростных.
Джейкоб вскочил, заслоняя меня своим телом. Он обернулся к лесу, его спина напряглась.
– Сэм… – он прошептал, и в этом имени был леденящий страх.
Я подняла голову. Из чащи, ломая кусты, выпрыгнул огромный черный волк. За ним – еще три. Пепельно-серый. Рыжий. Темно-бурый. Их глаза – желтые, умные, бесчеловечные – уставились на меня. На голую, окровавленную девушку под рваной рубахой, пахнущую волком и смертью.
Черный волк (Сэм? Это должен быть Сэм!) сделал шаг вперед. Его губы поднялись, обнажая клыки длиннее моих пальцев. Глубокий, предупреждающий рык прокатился по дороге.
Его мысль ворвалась в меня, как таран:
САМКА? НЕВОЗМОЖНО! УБЕЙ ЕЕ, ДЖЕЙКОБ! ПРЕЖДЕ ЧЕМ ОНА УБЬЕТ НАС ВСЕХ!
УБЕЙ ЕЕ!
Мысль Сэма врезалась в мой разум, как топор. Грубая. Неоспоримая. Нечеловеческая. За ней хлынул поток других:
– Самка? Кошмар! – (Джаред, страх).
– Разорвем! —(Пол, кровожадный азарт).
– Джейк предатель! – (Эмбри, ярость).
– Не может быть… Легенда… —(Квил, смятение).
Они заполонили все. Затопили. Задушили. Моя голова взрывалась от чужой ненависти, страха, животной ярости. Я не могла дышать. Не могла думать. Только слышать. Слышать приговор.
Джейкоб стоял передо мной, дрожа. Его спина была напряжена до предела, но он не двигался с места. Его собственная мысль прорвалась сквозь шквал, слабая, но яростная:
– Нет! Не дам! Она моя…
Сэм сделал шаг. Его черная шерсть сливалась с тенями леса. Желтые глаза, лишенные всякой человечности, сверлили меня. Его пасть раскрылась для рыка – рыка атаки.
Нет.
Это было не слово. Это был взрыв.
Всё, что скопилось внутри – боль превращения, ярость на Эдварда, стыд, страх, отчаяние, оглушающий гул чужих мыслей – вырвалось наружу. Не через горло. Через тот самый щит, что отразил Эдварда и впустил Джейкоба. Через мою новую, сломанную, нечеловеческую сущность.
Я не кричала ртом. Я крикнула разумом.
НЕ ПОДХОДИТЕ!
Это не было звуком. Это была ударная волна.
Невидимая, но материальная сила рванула от меня во все стороны. Воздух затрещал, как стекло. Асфальт подо мной покрылся паутиной трещин.
Стая взвыла.
Не от ярости. От агонии.
Черный волк (Сэм) рухнул на землю, как подкошенный, скуля. Пепельно-серый (Джаред?) забился в конвульсиях. Рыжий (Пол!) отшвырнуло назад в кусты, как тряпичную куклу. Только темно-бурый (Квил?) устоял, но прижался к земле, жалобно скуля.
Их мысли – этот оглушительный, ненавистный хор – умолкли. Отрезанные. Заглушенные моим криком. Наступила тишина. Глухая, звенящая, прекрасная тишина.
Но ненадолго.
Боль.
Она ударила меня. Острая, раскаленная игла – прямо в виски. Потом – в затылок. В глазницы. Кровь хлынула у меня из носа, теплая и соленая, заливая губы, подбородок, капая на рубашку Джейкоба. Мир поплыл.
– Белла! – Джейкоб рухнул передо мной на колени. Его лицо было искажено гримасой физической боли. Он схватился за голову. – Что… что это было?! Как ты…
Он не закончил. Его глаза закатились. Он рухнул вперед, тяжело, без сознания, его голова упала мне на колени.
Я оглушила его.
Своим криком. Своим щитом. Своим проклятым чудовищным_ даром.
Я задыхалась. Каждый вдох резал легкие. Кровь из носа текла ручьем. Я пыталась поднять руку, стереть ее, но пальцы лишь дернулись. Силы покинули меня.
Сэм поднял голову. Его желтые глаза, теперь полные не только ярости, но и первобытного страха, уставились на меня. Он зарычал, но тихо, глухо. Предупреждающе. Он встал. Шатко. Его сородичи тоже поднимались, пошатываясь, как после страшного удара. Они больше не думали об атаке. Они боялись.
