Кутыптэ еле плёлся, дул щёки и не отвечал. Зато Ирика шла вприпрыжку.
– А что будет, если корзина перевесит? – не унималась она.
– Утащит ведьма, узнаешь! – буркнула Маруна. – Или, того хуже, Хока.
Ирика остановилась и с испугом посмотрела ей в лицо. В больших детских глазах затаился страх. Казалось, Ирика сейчас расплачется. Но она вдруг так звонко расхохоталась, что даже Кутыптэ, которого только что отчитали, не смог совладать с улыбкой.
– Ведьмы – это сказки для маленьких! А я уже большая, у меня даже зубы отпадают!
Она показала Маруне дырявую улыбку.
– Выпадают, – поправил Кутыптэ и прыснул со смеху.
– Смейтесь, смейтесь! – мрачно сказала Маруна, когда они подходили к калитке, и добавила строго: – Из дома чтоб ни на шаг! Ты меня слышал?
Она наклонилась к Кутыптэ.
– За моего брата можно не беспокоиться, – Ирика улыбнулась и зашагала к двери домика. – Он всегда делает, как говорят старшие.
Кутыптэ с обидой посмотрел в спину сестре и вырвал руку из ладони Маруны:
– Хватит нам всё запрещать! Ты нам даже не мама!
Маруна не нашлась с ответом. С обидой во взгляде она смотрела вслед Кутыптэ. Он пошёл к дому, пнул перед порогом снег и захлопнул дверь.
– Нянчишься с ними, а никакой благодарности, – вступила проходившая мимо соседка, хмурая, как плесневелая картофелина. – Своих не хватает?
– Кто ж о них ещё позаботится, – вздохнула Маруна. – А вот ты бы забрала их себе, Кария. Всё ж с ребятишками веселей.
– Куда мне. Куры ж у меня, – махнула рукой Кария и поморщилась, будто под нос ей сунули тухлое яйцо. А затем кивнула на домик Кутыптэ: – Так они к нам и не привыкли.
И ушла. А Маруна постояла у двора, убедилась, что в доме зажёгся огонь, вздохнула и заторопилась к себе.
Над кромкой леса, зазубренной неровно и криво, как старая пила плотника, угасали последние краски заката. Улочки обезлюдели. В расставленных то тут, то там медных чашах запылали предупредительные костры. Осторожными огоньками в зимних сумерках мерцали окошки деревенских домиков. Посыпался редкий снег. Деревушка сгрудилась и подсобралась. Домишки нахохлились, теснее прижавшись друг к другу.
Площадь под сторожевой башней опустела, но у весов оставалась одна фигура. Человек заглянул в корзину с перьями и покачал головой.
– Зачем народ стращаешь понапрасну? – раздался за его спиной голос.
Старик обернулся, долго смотрел на Долана и не отвечал.
– Я отменю глупый обычай, – буркнул Долан и кивнул на весы.
Старик сипло засмеялся.
– Без перьев птица не взлетит. Тут ты прав. А вот человек не выживет без страха, – сказал он и заковылял прочь.
Долан задумчиво смотрел ему вслед.
7. Проклятый подарок
«Она тебя не услышит»
Деревня давно спала. Этот сон не могла потревожить даже метель, что к ночи как с цепи сорвалась. Она рычала, злилась и выла, как раненая волчица. Тучи яростно бросались к надкушенному блину луны, рвали его на куски, но всякий раз выплёвывали, чтобы отдать на растерзание другим тучам, таким же бешеным и голодным.
Ни души не было на улице. Ни единого огня в окнах. Как вдруг дверь одного из домов распахнулась, и на пороге возникла фигура Кутыптэ.
– Ирика!
Его взгляд упал на снег, где едва виднелись следы, почти занесённые колючим ветром.
– Ирика!– горячо крикнул он в самую вьюгу, но вьюга вернула этот крик холодным и беззвучным.
Мальчик выскочил на улицу и по видневшимся следам выбежал за калитку, даже не захватив фонарь. Луна прищурилась в небе, и её света было достаточно, чтобы разглядеть эти следы. А они быстро таяли. Позёмка жадно слизывала их прямо на глазах, ветер грубо толкал Кутыптэ, норовя повалить наземь и засыпать колким снегом.
